Гнев снова поднял голову.

— Покажи мне их, — попросил мальчика. — Дай взглянуть.

И нырнул в его воспоминания. Один оказался человеком Янтеля, трое других — Лутриха. И да, им было очень весело убивать беззащитного ребенка. Так же, как будет весело мне казнить их.

— Ничего, малыш, все позади, — сказал мальчику. — Я провожу тебя к матери. Доверься мне.

Тот слабо кивнул, и я призвал силу. Призрак подернулся дымкой и исчез, а я устало вытер лоб. Тиана стояла рядом, белая как мел.

— Думаю, нам лучше вернуться, да? — сказал ей. — Призрак ушел, теперь у него все хорошо.

А она вдруг всхлипнула: раз, другой. Разревелась, размазывая слезы но щекам. Я неловко ее обнял, погладил по голове.

— Тише, — зашептал ей, как маленькой. — Не о чем плакать. По ту сторону жизни легче, Тиа. И этому мальчику уже легче, а те, кто его убил, завтра пополнят мое войско. Поверь, нет ничего приятного в том, чтобы стать умертвием. Это страшная судьба.

— Ненавижу, — прошептала она. — Ненавижу таких, как они!

— Я тоже, но ничего не могу с этим поделать. Наверное, я слаб.

— Нет. — Тиана подняла голову, и я увидел в ее глазах огоньки магии. — Ты не слаб, Ил. Ты сильнее всех. Накажи их! Заставь пожалеть. Это твой дар — карать подобных мразей.

Это мое проклятие, Тиана. Я никогда и никому не желал зла, разве что сволочи Осмонду. Но сейчас Тиа была права. Эти четверо пожалеют, а остальные увидят, почему не стоит нарушать мои приказы и убивать горожан. Наверное, сейчас я впервые понял, зачем матушка устраивала показательные казни и таскала меня на них. Чтобы боялись. Чтобы все видели: нас не страшит чужая смерть, и каждый, кто покусился на нашу жизнь, умрет. Вот и сейчас надо сделать так, чтобы никто не сомневался: я все вижу, все знаю и всех накажу.

Тиана

Ужас — вот что я испытывала после прогулки с Илвертом. Отец частенько говорил, что война — это бессмысленная жестокость, но мы с Эдгаром пропускали его слова мимо ушей, а надо было прислушаться — и услышать. Папа, папочка, как ты там? Хотелось верить — у тебя все в порядке. А сама я однажды вернусь. Нет, здесь меня никто не неволил. Наверное, если бы я сейчас захотела сбежать, то смогла бы, но не побегу одна. Это я уже тоже давно поняла.

Всю ночь не могла уснуть: перед глазами стоял призрак убитого мальчика в окровавленной одежде. Было жаль его до слез, а еще я не понимала, как Илверт может существовать в этом мире чужой смерти. Если мне тошно, неужели ему — нет? Или он привык? Ко всему ведь можно привыкнуть.

Раз не получилось уснуть, я оделась и вышла в дворцовый сад. Здесь было тихо и пусто. Сад выглядел безжизненным, им явно давно не занимались. Я шла по пустынным аллеям и представляла, как он мог выглядеть в лучшие годы. Вот кусты роз, которые одичали без надлежащего ухода. Вот разросшийся кустарник. И посреди всего этого — я, как пылинка на ладони мира.

— Не спится?

Чужой голос заставил вздрогнуть и обернуться. Илверт сидел на скамейке у небольшого фонтана. Вода лилась тонкими струями, серебрилась в лунном свете.

— Не спится. — Я села рядом, расценив оклик как приглашение. — И видимо, не мне одной?

— Я обычно сплю днем. Ночью призраки обретают силу, и не так-то просто заставить их молчать, а свет они не любят.

Король выглядел усталым. Наверное, в последнее время это было обычное его состояние. Я сама чувствовала себя измотанной до донышка.

— Ты нашел их? Убийц, — спросила робко, глядя на струи фонтана.

— Да, — донесся почти безразличный ответ. — Они очень удивились моему гневу. Казнь состоится в полдень, хотя мои люди считают это сумасбродством.

— Поэтому и нападают на беззащитных людей.

— Да, — кивнул Илверт. — С мертвыми проще: они слушаются приказов, за редкими исключениями. А если не слушаются, их можно развеять, а они этого чаще всего не хотят.

— Но без живой армии ты не справился бы.

— И это тоже верно.

Мы замолчали. Говорить ни о чем не хотелось, поэтому просто сидели у воды, прислушиваясь к ее ровному плеску. Постепенно пружина внутри отпускала. Я понимала, что ненадолго, но это ведь лучше, чем ничего. А еще в изумлении заметила, что начинает светать. Мы просидели так долго?

— Идем. — Илверт поднялся первым. — Пора возвращаться к делам.

— Тебе бы поспать, — сказала я.

— Потом, это подождет.

Он подал мне руку и повел к дворцу. Мы попрощались у дверей моей комнаты, и я, вопреки внутреннему состоянию, легла и уснула почти сразу, а когда проснулась, солнце стояло уже высоко. Который час? Начало одиннадцатого. Я умылась, переоделась и замерла на диване в гостиной, раздумывая, что делать дальше. В коридоре стоял шум. Я выглянула и окликнула одну из прислужниц:

— Что происходит?

— Так казнь же!

Готова поклясться, ее глаза горели предвкушением. Какой ужас! Я хотела забиться обратно в гостиную и запереться на все замки, но показалось, что это будет трусостью. А еще хотелось посмотреть в глаза тем, кто посмел убить ребенка. Весело ли им будет умирать? Поэтому наступила на горло страху и вклинилась в общее море людей. Оно снова вынесло меня на балкон. Видимо, здесь все вопросы решались на главной площади. И помост для казни уже соорудили, только не было палача. Зато вокруг бушевала толпа. Никогда не могла понять, чем людей привлекает вид чужой крови.

За спиной тарахтели служанки.

— Ой, не думаю, что этих четверых казнят, — говорила одна. — Развлеклись парни немного, и что с того? В Самарине такое происходит каждый день.

— Кто знает, чего ожидать от некроманта, — ответила вторая. — Ему надо пополнять войско. Зачем кормить живых, если можно управлять мертвыми?

Почему-то стало обидно. Я сжала кулаки и приказала себе молчать. Я здесь пленница и никаких прав не имею. Но как же было тяжело сдержаться! Даже язычки магии заклубились вокруг рук. А на помост вывели четверых приговоренных: двое постарше, один молодой и один — совсем мальчишка, недалеко ушедший от того, которого убил. В наступившей тишине на помост поднялся Илверт: весь в черном, спокойный, будто все происходящее нисколько его не заботило. Страшный. Если бы передо мной он стоял с таким отрешенным лицом, я бы испугалась.

— Жители Самарина, — тихо заговорил король, но слышно было так, будто он кричал, — перед вами — мои солдаты, которые посмели ослушаться приказа. Они безжалостно убили ребенка и его мать, вопреки тому, что я запретил бесчинствовать в городе. Какое наказание полагается за чужую смерть?

— Смерть! — взорвалась толпа. Увы, уверена, большинством из них двигало не желание справедливости, а банальная жажда крови.

— Да, смерть, — так же спокойно ответил Илверт. — Эти четверо умрут, и это научит их послушанию, а моя армия пополнится новыми солдатами, которые будут знать, что такое подчиняться приказу. Какой же смерти они заслуживают?