дело! На следующей неделе всё оформим. Готовь документы и собирай вещи!

— Ты считаешь, что я соглашусь?

— Ты — младшая сестра! — терпеливо сообщила мне Лариска, — куда ты денешься! Эту квартиру у тети Зины ты выманила незаконно. Вилась там вокруг неё, вот придурошная старуха и растаяла. Она должна была на нас всех её переписать. Или на меня, как на старшую!

— Слушай, Лариса, вот мне интересно, а если бы тётя Зина переписала квартиру на тебя, ты бы тоже её продала и деньги разделила на всех?

Лариска не нашлась что на это ответить.

И тут вмешался Будяк:

— Сестричка! — с невыразимой грустью сказал он Лариске, — а как же я? Ты почему обо мне забыла?

— Что ты?

— Ну если ты делишь деньги за квартиру на всех родственников и ещё на своего мужа, то я ведь скоро тоже буду мужем Лиды, и войду в семью. Мне тогда тоже часть положена! А так как я старше Виктора, то и моя часть должна быть больше!

— Вот ещё! — разозлилась Лариска. — Спекулянт! Ещё даже не женился, а уже хату нашу делишь! Лидка всегда была такой дурой!

— Ну это да, — согласился Будяк, внимательно рассматривая мою грудь, и мне захотелось его больно пнуть. Но я могучим усилием воли воздержалась и решила посмотреть, что будет дальше.

— Я не шучу, между прочим. Ты хоть знаешь, что она в дурке лечилась? — с плохо скрываемым злорадством сообщила Лариска. — Она же ненормальная! Ещё прирежет тебя во сне.

— Ну, баба и должна быть с лёгкой придурью, — даже бровью не повёл Будяк, — иначе с ней жить не интересно.

— Так что? — моментально потеряв интерес к Будяку, настойчиво переспросила меня Лариска, видя, что я так и молчу.

— Пошла на хрен, — внезапно сказал ей Будяк, не дав мне ответить. — Забирай своего алкаша мужа, и чтобы ноги твоей возле Лиды я больше не видел!

Лариска от такой отповеди только захлопала глазами.

— В село она не поедет, это — раз. Матери так и передай. Квартиру нашу ты не получишь. Это — два. Ни ты, ни остальные. Это понятно?

Лариска что-то просипела невнятное.

— Я спрашиваю — это понятно?! — тон Будяка заледенел и не предвещал ничего хорошего.

— И что ты мне сделаешь?! — вызывающе подбоченилась Лариска.

— Хочешь узнать? — сузив глаза, очень тихо спросил Будяк, но Лариску теперь проняло по-настоящему.

— Я до парткома дойду! — заявила вдруг она. — Всё расскажу!

— Правильно, сходи, прогуляйся в партком, сеструха, — согласился Будяк. — Только не забывай, что весь партком подчиняется твоей младшенькой сестре.

— Что ты мелешь?! — вытаращилась Лариска.

— А ты не знала? — покачал головой Будяк, — твоя младшая сестричка пошла на повышение, и теперь является третьим лицом в депо «Монорельс» и входит в десятку главных лиц нашего города. Такие дела творятся, а ты и не знала… Ай-яй-яй… А ещё старшая сестра…

— И какая у тебя теперь зарплата? — моментально развернулась ко мне Лариска.

— Зачем бабе зарплата? — с важным видом сказал Будяк. — Всю её зарплату отныне забираю я. Как глава семьи. А ей, если надо на булавки — я выдаю. Так что меня спрашивай…

Лариска ещё что-то пыталась сказать, как вернулся Витёк.

— Ну что, порешали?! — бравурно воскликнул он, приближаясь, — ну, и молодцы!

— Слышь, Витёк, а забирай-ка ты свою бабу и вали отсюда на хрен, — сказал ему Будяк, — а то я сейчас помогу. И заруби себе на носу — ни копейки от Лиды вы не получите. Я прослежу!

— Да ты…!

— И о квартире забудьте!

— Да я тебя сейчас!

— Мне повторить? — Будяк подошел к Витьку вплотную, что было явно не на пользу второму. Невзирая на водочные пары, затуманившие мозги, угрозу Витёк вполне осознал. Потому что бочком-бочком, он отошел от Будяка, сгрёб Лариску, и они укатили, жутко разобиженные, обдав напоследок нас выхлопными парами от старенького «Москвича».

Мы остались вдвоём на пустынной дороге. Тарахтение автомобиля растворилось вдали и сонное село затихло. Лишь по обочинам стрекотали сверчки, да какая-то ночная птичка всё никак не могла угомониться, тоненько причитая над своей птичьей судьбой.

— Спасибо! — сказала я.

— Не за что, — ответил Будяк и, немного помолчав, вдруг спросил, — как же ты с ними жила, Лида?

Я вздохнула. Сама не понимаю, как эта бедная Лидочка смогла всё это выдержать. Оно-то конечно да, родителей не выбирают, но всё равно — её жизнь была сплошным адом.

— Ты понимаешь, что они тебя в покое не оставят?

Я пожала плечами. В густых сумерках, которые разгоняли лишь тусклый уличный фонарь, да бледная анорексичная луна, мой жест вряд ли было видно, но Будяк, видимо, догадался.

Из нашего двора послышался заливистый смех, весело смеялись гости, надо было идти туда, но как-то настроения что ли не было, в общем идти не хотелось.

— Устала? — спросил Будяк сочувственно и мне захотелось плакать.

— Есть немного, — призналась я со вздохом.

— Хочешь, я сейчас сверну всё это, и ты пойдешь поспишь? — предложил он.

— Нет, Римма Марковна столько готовилась, людям не так часто такая радость, не красиво будет испортить им праздник. И так уже…

— Да не переживай ты так, — проговорил Будяк успокаивающим голосом, — тут все люди умные, всё понимают. А сегодняшний разговор рано или поздно всё равно должен был состояться. Так что хорошо, что ты поставила точку.

— Скорее троеточие… — вздохнула я.

— Думаю, они долго теперь тебя не потревожат, — опять успокоил меня Будяк.

— А я не думаю. Ты же видел какая она жадная.

— Смотри, — вдруг показал Будяк на небо. Там как раз выглянула звезда, немного подрожала и, вспыхнув, рухнула вниз. — Быстро загадывай желание!

— У меня сейчас одно только желание — чтобы меня все оставили в покое…

— И не надейся, — хмыкнул Будяк и вдруг прижал меня к своей груди.

— Отпусти! — уперлась руками в его грудь я в попытке оттолкнуть.

— Только если поцелуешь, — хрипло прошептал Будяк.

— Дурак!

— Знаю, — прошептал он и накрыл мои губы