При слове «депортация» Позин скривился так, словно ему в чае попалась горошина черного перца. Стоявший за его спиной маленький китайчонок, внимательно следивший за выражением лиц собеседников и не понимавший ни слова, тут же схватил чашку Позина и заменил ее другой, плеснув в нее свежего чаю.

— Посмотритека на него! — предложил Позин Молоканову, ткнув пальцем себе за спину, в сторону китайчонка в бело–синей сырцовой национальной китайской кофте.

Тот стоял и улыбался одними глазами. Едва ли Позин и Молоканов заметили бы, что оба они просто ненавистны китайчонку.

— Могу поспорить с тобой на любую сумму, что у этого ловкого парня не то что карточки мигранта, а даже паспорта нет. Я уверен, что выиграю. Поэтому на споре не настаиваю. Да и твоего профессора, как его…

— Чжао Бин.

— Ну, да… Вот его не хочется ставить в неловкое положение.

— Но существует же механизм штрафов, механизм принудительного выдворения за пределы страны! — Молоканов возмущался так, словно это не просто в его страну нагрянули миллионные толпы незаконных мигрантов, а у него в квартире и загородном доме поселились несколько китайских многодетных семей, требующих прописать их на его жилплощади.

Позин устало отмахнулся, словно этот вопрос его мало интересует.

— Все это липа. Игра на публику. Способ показать гражданам Москвы, что их налоги идут на «дело», хотя толку от этого ноль, уж поверь мне. В этих условиях единственной действенной мерой естественного сокращения числа нелегальных переселенцев остается их выдворение из страны. Но сам механизм выдворения работает плохо, тем более что, похоже, многим представителям правоохранительных органов «сотрудничество» с нелегалами крайне выгодно с финансовой точки зрения. Законодательство также крайне либерально. За нарушение порядка пребывания в России предусмотрена только административная ответственность. Если и говорить о гастарбайтерах, то меры воздействия на них — штраф от пяти до десяти минимальных месячных зарплат с последующим выдворением из страны. Кроме того, штрафуются лица, нанявшие незаконного мигранта, причем на более существенную сумму — от десяти до двадцати МРОТ.

— Ну и порядок! — оживился Молоканов. — Я слышал про чартерные рейсы, которые нанимаются специально для вывоза незаконных мигрантов, про запломбированные спецпоезда…

Позин замахал руками так, словно отгонял назойливых мух.

— Об этом невозможно говорить всерьез! Выдворить незаконного мигранта труднее, чем его выявить. Для выдворения мигранта из страны необходимо решение суда. По закону до вынесения судебного решения, а этот срок может занимать и два месяца, мигрант должен быть изолирован от общества. Кроме того, на протяжении всего времени изоляции от общества мигрантов нужно кормить, обеспечивать теплую камеру и так далее. На все это нужны деньги, которые выделяются как государственным бюджетом, так и бюджетами местных органов власти в федеральных округах. Но у России нет средств на экстрадицию всех нелегалов. Именно поэтому максимум, что можно сделать сегодня, — это выдворить мигранта за счет посольства его государства. Перед выдворением незаконного мигранта из страны уведомляется посольство страны, и если оно согласно взять на себя эти расходы, депортация происходит за их счет. Толку от этого мало. С января по июль 2003 года из России были выдворены всего семьсот человек. Фактически власти заявили о том, что проиграли войну с нелегальными мигрантами. .

Внезапно Молоканов хлопнул себя по коленкам. Ему в голову пришла некая мысль. Китайчонок понял это по–своему и кинулся к Аристарху с чайничком. Молоканов отогнал его раздраженным движением руки.

— Нечего им просто так по камерам прохлаждаться! — возбужденно крикнул Молоканов.

Он мог не стесняться в выражениях и говорить сколь угодно громко: терраса располагалась так, что легкий ветерок относил его слова далеко за реку, где они растворялись над крышами нового квартала домов–гигантов для элиты московского общества.

— Пусть зарабатывают себе на обратный билет сами! Надо создать специальные трудовые лагеря. Пусть желтолицые да косоглазые вкалывают на заводе, на поле или стирают засранное белье в прачечной. Так и заработают деньги на билет!

Молоканов был в восторге от собственной идеи. Позин посмотрел на приятеля с некоторым сожалением.

— Да, логично, если бы сами мигранты, после того как их незаконное пребывание в России будет установлено, выдворялись из страны за свой собственный счет, — согласился Позин, но тут же продолжил: — Данная мера будет тем более действенной, что у людей, отбывших определенный срок в подобных местах, вряд ли в будущем появится желание возвратиться в Россию. Особенно если лагеря организовать по принципу сталинских «зон». Однако при нынешнем законодательстве это сложно осуществить на практике: необходимы новые законы, решение суда. Поразительно, но факт: по закону мы не может разрешить им работать, так как незаконный мигрант этого права не имеет.

— Так где же выход? — растерянно спросил Молоканов. — Нанимать учителей китайского и самим становиться китайцами?

— Похоже, к этому идет, — уныло согласился Позин. — В конце горбачевской эпохи был популярен такой анекдот: «Оптимист учит английский язык. Пессимист учит китайский, а реалист осваивает автомат Калашникова». Только вот едва и китайцам понадобятся русские со знанием китайского, когда они по всем экономическим показателям нас уже обставили так, что нам за ними угнаться трудновато будет. Здесь нужно что‑то другое, более радикальное…

Молоканов понял, что Позин подошел к самому главному.

— С точки зрения конкретной политики, нужна крупномасштабная провокация, — произнес Позин, глядя на чудесный вид, открывавшийся с террасы, и попивая китайский чаек. — Такая, которая привлекла бы внимание всей нашей общественности, занятой решением сугубо личных проблем. Нужно, чтобы кто- то взялся за решение этой проблемы. Нам нужен не тонкий политик, а решительный хирург, который вскроет гнойник назревших проблем и безжалостно ткнет наш народ мордой в нужном направлении.

— И что же это может быть за… э–э-э… акция? — не веря своим ушам, спросил Молоканов.

— История доказала, что самое заметное действие, производящее впечатление, — это поджог, — спокойно сообщил Позин, глядя прямо в расширившиеся глаза Молоканова. — Вспомни грека Герострата, того, который спалил храм Артемиды в Эфесе, считавшийся одним из семи чудес света. Парень просто захотел славы, не более того. Но зато какой эффект! Наверняка сам не ожидал. Подпалил его, стервец, аккурат в ночь рождения Александра Македонского. Попытались было жители ионийских городов предать его имя забвению, да ни черта из этой затеи не вышло. А тот голландец Ван дер Люббе, который поджег немецкий рейхстаг? Тоже заметная вышла акция, если тебе нравится данный термин.

— А что же такое приметное есть в Москве, что сгодится для подобной акции? И как это связать с незаконными мигрантами? — всерьез спросил Аристарх.

— В Москве несколько десятков крупных общежитий для иностранцев, большинство которых нелегалы, — растолковал Позин Молоканову свою мысль. — У властей руки чешутся их позакрывать, да все никак не получается. А что, если однажды одна из таких общаг загорится ярким пламенем? Конечно, надо обойтись без больших жертв, — поторопился Позин, заметив, как изменилось лицо Молоканова. — Да и повод есть замечательный. На всю Россию был зарегистрирован лишь один случай заболевания атипичной пневмонией, в Благовещенске. Тогда же в Москве было отмечено тридцать пять случаев заболеваний острой респираторной вирусной инфекцией у лиц, прибывших из стран Юго–Восточной Азии. Диагнозы атипичной пневмонии, правда, не подтвердились. По словам главного санитарного врача Москвы, случаев атипичной пневмонии среди проживающих иностранцев в этих общежитиях не выявлено. Как заявил главный санитарный врач, из‑за несоответствующих санитарно–гигиенических условий и нарушений противопожарных правил треть общежитий иностранцев прекратит свое существование. Это называется «профилактические меры по недопущению распространения атипичной пневмонии».