Ева подавила вздох.

– У вас есть список уборщиков, ремонтников и студентов?

– Конечно. У меня есть списки всех.

* * *

Вернувшись в управление, Ева закрылась у себя в кабинете. Она достала чертежную доску, прикрепила к ней фотографии жертв, тексты, полученные Надин, списки опрошенных и тех, кого еще предстояло опросить. Потом села, разложила свои записи и дала волю мыслям.

Она заново опросила Джексона Хупера и Диего Фелисиано; на этот раз их показания были практически одинаковыми. Кенби Суду они не знали, не опознали на фотографиях, и в роковую ночь каждый из них был дома один.

Возможна ли связь между Хупером и Фелисиано?

Ева покачала головой. «Я перегибаю палку, – подумала она. – Пора взять себя в руки».

Убийца чего-то хотел от жертв. В посланиях к Надин он написал, что ему нужен их свет. Предположим, но какова была его цель?

Слава. Он хотел славы, признания, одобрения. Но не только.

Жертвы были выбраны сознательно. Юность, жизненная сила, невинность. Оба были умны, сообразительны, одухотворены и красивы.

Яркий свет…

Для отправки данных убийца использовал компьютерный клуб. Следовательно, он часто бывал там. Знал тамошние правила, знал, что клуб привлекает к себе множество студентов.

Был ли он сам студентом или только хотел им стать?

Может быть, он не мог себе это позволить? Или был исключен? А может, еще учился, хотя считал себя сложившимся художником?.. Как бы то ни было, он знал фотодело и достиг в этом искусстве немалых высот.

Ева вновь подумала о Лиэнн Браунинг. У той было алиби, но алиби можно подделать. В любом случае нужно учитывать возможную связь между Браунинг и Хастингсом.

Решив, что в ближайшее время займется этим, Ева приказала компьютеру вывести на экран карту города и высветить нужные районы. Два места преступления, два высших учебных заведения, «Портография», автостоянка, квартира Диего, клуб, дома обеих жертв и места обнаружения трупов.

Обе жертвы были брошены возле места их службы. Почему?

Где служит он сам? Где он делает свое дело – очень важное для него дело? Неподалеку от клуба? Конечно, он человек активный, но зачем ловить рыбку далеко от дома? Зачем наблюдать, охотиться, а затем сообщать об этом средствам массовой информации?

Обе жертвы знали своего убийцу. Ева была уверена в этом. Случайный знакомый, добрый приятель, соученик, преподаватель. Кто-то, кого они уже не раз видели.

Но Рэйчел и Кенби вращались в разных кругах и не имели общих знакомых.

Кроме Хастингса и клуба «Устрой сцену»…

Ева провела поиск фотостудий в радиусе пяти кварталов от компьютерного клуба, попыталась сопоставить список их владельцев со списком, полученным от Люсии, и осталась с носом. Она рассеянно потерла виски и позвонила Пибоди:

– Принеси мне что-нибудь из буфета, ладно? Кредиток при мне нет, а эти чертовы автоматы больше не принимают мой код.

– Потому что вы их пинаете.

– Черт побери, возьми мне какой-нибудь сандвич!

– Даллас, ваша смена кончилась пять минут назад.

– Если я выйду из кабинета, ты пожалеешь, – пригрозила Ева и дала отбой.

За открытой дверью слышался шум – шла пересменка. Ева поела за письменным столом, запивая паршивый сандвич отличным кофе, и ввела в файл последний отчет. Потом поторопила экспертов, отправила два коротких послания Морсу и снова посмотрела на свою доску.

Убийца уже наверняка выбрал следующую жертву, и пока она будет искать связь, погаснет еще один яркий свет…

Ева собрала вещи и приготовилась завершить хотя бы одно дело из запланированных – вернуться домой и пнуть Рорка в зад. Перспектива была не из приятных, но она и так потратила впустую слишком много времени.

По дороге к лифту Ева заметила спешившую навстречу доктора Миру.

– Я надеялась застать вас.

– Так и вышло. Может быть, вернемся в мой кабинет?

– Нет-нет. Езжайте домой. Я с удовольствием сделаю то же самое. Может быть, поговорим по дороге.

– Прекрасно. Я вас подвезу.

Пока они ехали в лифте, Ева не переставала удивляться, как Мира умудряется выглядеть свежей, как утро, даже после долгого трудового дня. На ее кремовом костюме не было ни единого пятнышка. По мнению Евы, столь светлый наряд должен был посереть максимум через час пребывания в центре Нью-Йорка, особенно поблизости от управления. Лицо Миры обрамляли пышные темные волосы, в ушах сверкали жемчуга.

– Вы закончили анализ Хастингса? – спросила Ева, когда они сели в машину.

– Да. Очаровательный человек, – улыбнулась Мира. – Раздражительный, вздорный, вспыльчивый, смешной. И исключительно честный.

– Значит, он чист?

– По моему мнению, да. И я уверена, что вы пришли к тому же выводу раньше меня.

– Я думаю, Хастингс мог бы сбросить кого-нибудь с крыши в припадке ярости, но он не тот человек, который будет сидеть и хладнокровно составлять план убийства, а потом выполнять его.

– Нет, не тот. Его можно было бы лечить от приступов гнева, но, скорее всего, бесполезно. Так или иначе, он мне нравится.

– Мне тоже.

– Ваш убийца не уступает Хастингсу в дерзости и, возможно, в мастерстве, но ему не хватает уверенности и непосредственности последнего. Кроме того, Хастингс – принципиальный затворник, а убийца от одиночества страдает. Он воспринимает свой фотографии не только как произведения искусства, но и как средство общения.

– Иными словами, запечатленные на них люди становятся его друзьями?

– В каком-то смысле. Но скорее донорами. Он всасывает их юность и энергию, забирает их жизненную силу.

– Но он не применяет насилия, – заметила Ева. – Действует очень тонко и аккуратно. Тут нет гнева. Потому что они – это он, или скоро станут им.

– Очень хорошо.

– Он сохраняет образы жертв, причем показывает их с лучшей стороны. Гримирует перед съемкой, придает привлекательную позу. Да, верно, частично это диктуется честолюбием – мол, убедитесь, на что я способен, посмотрите, какой я талантливый. Но еще и тщеславием: мы теперь одно, и я хочу выглядеть красивым.

– Интересно… Да, очень возможно. Это сложная личность. Он искренне верит, что имеет право делать то, что делает. Возможно, даже считает, что выполняет свой долг. Но не бескорыстно. Это не священная миссия. Он хочет признания. Может быть, когда-то он получил тяжелый удар по профессиональному самолюбию и считает, что его талант недооценили. В частности, Хастингс, и те, кто предпочел ему Хастингса. Поэтому вполне логично предположить, что он брал первоначальные снимки жертв из файлов Хастингса. Один из возможных мотивов – желание превзойти конкурента.