– Или учителя?

Мира подняла брови:

– Не могу представить себе Хастингса в роли учителя.

– Я тоже, но убийца может думать по-другому.

– Если хотите, я подумаю над этим еще. Но мне понадобятся ваши последние отчеты.

– Да, конечно. Вы их получите. Спасибо. – Они уже подъехали к дому Миры, когда Ева вдруг спросила: – Доктор Мира, вы уже давно замужем?..

«Большой шаг вперед, – подумала Мира. – Наконец-то ты заговорила о чем-то личном по собственной инициативе».

– Да. Через месяц будет тридцать два.

– Тридцать два? Года?!

Мира засмеялась:

– Дольше, чем вы живете на свете.

– Наверное, у вашего брака были взлеты и падения…

– Да, конечно. Супружеская жизнь – не для слабых и ленивых. Это труд, но так и должно быть. Иначе в ней не было бы смысла.

– Я говорю не о труде! – «А о чем же тогда?» – подумала Ева, сунув руки в карманы, и тяжело вздохнула. – Люди иногда пресыщаются друг другом, верно? Но ведь это не всегда означает, что их чувства… изменились?

Мира внимательно посмотрела на нее.

– Иногда нам просто нужно побыть наедине с собой или что-то сделать в одиночку. В любом партнерстве человеку требуется личное пространство и время.

– Да. Наверно.

– Ева, у вас нелады с Рорком?

– Не знаю… Наверное, я дура, и сделала из мухи слона, но вчера вечером он был совершенно не похож на себя. Я ведь знаю, как он смотрит на меня, знаю его тон и жесты. А тут все полетело к черту! Абсолютно все! Очевидно, у него был трудный день. Господи, почему я не оставила его в покое?!

– Потому что вы любите мужа и переживаете за него.

– Вечером мы так и не смогли найти общего языка, а потом… Он не пришел в спальню. Сегодня меня рано вызвали на работу, и я оставила ему сообщение. Но он не позвонил. Вчера буквально выставил меня из своего кабинета, а сегодня ни разу не дал о себе знать! Это так не похоже на Рорка…

– А вы ему тоже не звонили?

– Нет. Черт побери, теперь его очередь!

– Согласна, – с теплой улыбкой сказала Мира. – Значит, вы дали ему личное пространство и время. – Она наклонилась и удивила Еву, неожиданно поцеловав ее в щеку. – А сейчас езжайте домой и расспросите его хорошенько. Вам обоим станет легче.

– О'кей. Верно. Спасибо. Я чувствую себя последней дурой…

– Нет, милая. Вы чувствуете себя замужней женщиной.

У парадного стояла зеленая полицейская машина, и Рорк понял, что Ева вернулась раньше его.

Он еще не был готов к откровенному разговору. Ни с ней, ни с кем-нибудь другим. Но нельзя было забывать о том, что человек, большую часть жизни заменявший ему отца, лежит со сломанной ногой.

Рорк решил, что зайдет к Соммерсету, потом как следует попотеет в спортзале, поплавает в бассейне. Может быть, напьется до чертиков. Что угодно, лишь бы избавиться от усталости и плохого настроения.

Совещания ему не помогли. Текущие дела по руководству бизнесом не помогли тоже. Ничто не могло вытравить из его памяти образ рыжеволосой девушки с лицом, обезображенным синяками.

Нужно было попробовать что-то другое.

Он вошел в дом и с облегчением убедился, что Евы нет ни в вестибюле, ни в передней гостиной. И тут же ощутил чувство вины за это облегчение. Но у него сейчас просто не было сил для новой ссоры. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким усталым и выбитым из колеи.

Рорк поставил «дипломат» и посмотрел на широкую лестницу. Должно быть, она поднялась наверх и работает у себя в кабинете. Если ему повезет, она еще долго не отвлечется от своего дела.

И все же он медлил. Он плохо обошелся с ней. И вообще вел себя не лучшим образом. Но ему требовалось побыть одному. Разве человек не имеет на это права?

Черт побери, конечно, он имеет право подумать в одиночестве, если его жизнь полетела вверх тормашками!

Рорк провел рукой по волосам, чертыхнулся и пошел в комнаты Соммерсета.

Издалека услышав музыку, он чуть не повернул обратно. Мэвис! Бог свидетель, Рорк обожал эту женщину, но сейчас ему не хотелось никого видеть. Впрочем, ее присутствие позволяло сократить визит до минимума.

В другое время он посмеялся бы, увидев своего важного мажордома раздетым до пояса и лежащим в кресле навзничь с лицом, покрытым синей глиной. Трина (одна из немногих людей на свете, способных напугать Еву) занималась своим делом и пританцовывала в такт музыке. Ее черные, как смоль, волосы были острижены так коротко, что сквозь них просвечивала ядовито-розовая бабочка, нарисованная на макушке. Тот же мотив повторяли татуировки (Рорк надеялся, что они временные) у уголков рта, а также на шее и на верхней части внушительной груди.

Ее соучастница наливала в широкий стакан какую-то розовую пенистую жидкость, предназначенную то ли для наружного, то ли для внутреннего употребления. Мэвис, еще не расставшаяся со своими колокольчиками, была облачена в ярко-желтую распашонку, на спине которой была изображена женщина в черных чулках с поясом и высоких сапогах. Медсестра Спенс сидела в углу с наушниками на голове. На ее лицо была наложена маска, ступни отмокали в пузырящейся голубой жидкости, волосы были покрыты чем-то жирным и зеленым.

Наполнив стакан, Мэвис обернулась и увидела Рорка.

– Ты вернулся! Добро пожаловать в салон красоты Соммерсета. Хочешь клубничного коктейля?

Рорк понял, что она имеет в виду розовую жидкость.

– Нет, спасибо.

– Даллас удрала наверх. Притащи ее к нам, ладно? Трина хочет испробовать на ней новое средство для ухода за кожей, и ей нужно…

Она осеклась, увидев его лицо, бледное и осунувшееся. Под глазами Рорка залегли тени. Мэвис знала его больше года, но таким видела впервые.

– У тебя все в порядке?

– Да. – Он подошел к Соммерсету. – А у тебя, старина?

В испуганных глазах Соммерсета мелькнула искра надежды.

– Им не следовало возиться со мной. Теперь, когда вы дома, нам нужно кое-что обсудить. Так что…

– Вообще-то у меня срочная работа.

– Да, но… – Соммерсет схватил руку Рорка и сжал ее как в тисках. – Я уже сказал всем, что нам нужно изучить отчет Рандейла и многое другое.

– Разве нельзя оставить в покое старого больного человека? – Трина недовольно посмотрела на Рорка. – Ему нужно расслабиться и пройти недельный курс интенсивного лечения. Лично я могла бы заняться его кожей. Волосы у него неплохие. – Она слегка подергала их, отчего глина на лице потрескалась. – Но с моей помощью станут еще лучше.