Выждав время, когда часовые вновь сойдутся, чтобы обменяться анекдотами, я прополз под проволокой и, только очутившись на безопасном расстоянии, поднялся на ноги и скрылся в тени пальм.

Перед рассветом я уже был в безопасности в доме Россини, поедая завтрак из арабской кукурузной лепешки и бурды из тушенки, запивая их кофе. Мой план был таков – доехать средь бела дня до аэродрома и попробовать вручить посылку кому-нибудь из пилотов.

Когда солнце было уже довольно высоко, я вновь сложил свои вещички в свой джип, проверив мотор, заправил бак по самую завязку, осмотрел оружие и приготовил его к немедленному применению. Вскоре я был на пути к аэродрому.

Шестнадцать километров езды на минимальной скорости по разбомбленной дороге вместе с немецкой и итальянской техникой держали меня в постоянном напряжении. Я обрадовался, когда увидел впереди здания аэродрома. Машин здесь было полно, и немецкая военная полиция работала в спешке.

Внезапное озарение подсказало мне, как решить эту проблему и передать почту в нужные руки. Остановив машину у какого-то здания, я залез в кузов и достал курьерский флажок. Это и было решение – я поведу себя как обычный курьер.

Следующим ходом было выяснить, когда один из больших транспортных самолетов «Юнкерс-52» будет готов вылететь в Италию или Германию. Сев обратно за руль, я подъехал к шлагбауму, которых здесь было в избытке, и увидел, что он охраняется итальянцами. Подъезжая, я надеялся и вслух молился, чтобы в караулке не было ни одного немецкого часового, но мне видны были только итальянские.

Мое лицо было закрыто защитными очками и пыльной коркой вокруг рта. Я затормозил около часового, и он лениво приблизился ко мне.

– Porta ordini! – выкрикнул я, показывая спасительный флажок, не дожидаясь ответа, нажал на газ и направился к ангарам.

Часовой приветственно помахал рукой, что показалось мне добрым знаком, и вернулся в тень своей будки. Прежде чем завернуть за угол ангара, я оглянулся, чтобы убедиться, что часовой не отошел от будки. Но, к моему удовлетворению, его ничего не интересовало, кроме этой будки.

Аэродром был весь в движении, до предела наполненный солдатами. Санитарные машины с тяжелоранеными и убитыми выстроились в длинную очередь. Механики в промасленных робах, словно трудяги-муравьи, сновали между самолетами. Вдоль полосы лежали разбитые самолеты, которым пришлось осуществить аварийную посадку, и украшали собой окрестности, как доисторические монстры. Как правило, эти самолеты получили повреждения еще в воздухе, а поскольку шасси заклинило, они вынуждены были садиться «на брюхо». Это не всегда удавалось, о чем говорили обгоревшие остовы некоторых самолетов.

Я остановился у ремонтного цеха и внимательно огляделся вокруг. Беспокоиться было почти не о чем. Все были так заняты, что не обращали на меня ни малейшего внимания. Я подозвал идущего мимо немца с повязкой Красного Креста на рукаве, видимо санитара, и спросил его, когда вылетит следующий транспортный самолет в Италию.

Его ответ крайне расстроил меня.

– Это зависит от того, сколько самолетов прилетит в следующие несколько часов, – ответил он. – Многих сбивают, прежде чем они долетят. Большая часть из них следует из Сиракуз на Сицилии, и на пути сюда их атакуют «Спитфайры». Порой на них нападают и «Харрикейны», которые барражируют над заливом Сидра между Сурт-Сиртом и Адждабией.

По его манере говорить и отсутствию энтузиазма в голосе я понял, что надежды у меня маловато.

– А как раненые? Разве они летят не на самолетах Красного Креста? – спросил я. – Они-то, по крайней мере, должны прибывать по графику?

– Не всегда, – последовал еще менее оптимистический ответ.

Санитар достал из кармана пачку сигарет и предложил мне.

– Нет, спасибо, – ответил я. – Никогда в жизни не курил.

Он закурил и, указывая на машины санитарной службы, сказал:

– Мы здесь уже шесть часов ждем самолет, чтобы отправить убитых домой, а когда он прилетит, никто не знает. – Санитар с отвращением сплюнул.

– Да, похоже, мы здесь надолго застряли, – заметил я, не чувствуя никакого оптимизма. Мне стало передаваться настроение других парней, торчавших на этом африканском аэродроме.

– А ты здесь зачем? Ждешь какой-нибудь груз из дома? – спросил мой собеседник, равнодушно поглядев на мой автомобиль.

– Нет, у меня посылка на самолет в Германию, – сказал я ему.

Санитар понимающе кивнул.

– А почему ты не хочешь отнести ее в почтовую палатку? – предложил он, указывая на шатер с намалеванной на нем надписью «Полевая почта».

– Не могу, – сказал я ему. – Это специальная посылка от штабного полковника в Дерне. Он просил погрузить ее прямо в самолет, чтобы не было задержек. Похоже, ему чертовски хочется, чтобы она побыстрей дошла до дома, – сказал я санитару, наблюдая, как мимо проходят несколько солдат военной полиции. Но они не обратили на нас никакого внимания.

– Так ты тащился из самой Дерны, чтобы доставить посылку прямо на самолет? – чуть не засмеялся санитар.

Я усмехнулся, смущенный таким поворотом разговора.

– Да, из самой Дерны, – сказал я. – Ты знаешь, для этих штабных шишек нет никаких проблем, пока кто-то за них бегает, а я теперь могу проторчать здесь до конца дня, пока не прилетит, наконец, какой-нибудь самолет.

Он хмыкнул, бросил окурок и растоптал его сапогом.

– Если хочешь, можешь отдать ее мне. А я передам ее в самолете экипажу. И не придется тебе болтаться здесь. – Санитар сказал это так обыденно, что я чуть не упал с сиденья. Это же был самый простой выход, а я даже не подумал о нем. Теперь нужно было действовать быстро. Этим шансом нельзя было пренебрегать.

– Я не знаю, – сказал я. – Ты уверен, что сможешь правильно все сделать? Я хочу сказать, ты уверен, что пилот возьмет у тебя не проверенную цензурой посылку? – Я с сомнением посмотрел на него. – Видишь ли, я посыльный. Летчики должны получить ее из моих рук, – добавил я как бы между прочим.

Санитар усмехнулся.

– Если посылка совсем небольшая, ты можешь спокойно отдать ее мне. А я передам ее одному из раненых, летящих домой. Мы всегда посылаем так свои посылки, – раскрыл он мне солдатскую уловку, о которой я не знал.

Я показал свою посылку, вытащив ее из-под сиденья.

– Она не слишком большая? – спросил я.

Санитар засмеялся:

– Вот черт, и ты называешь это посылкой? Да это всего лишь спичечный коробок! – Похоже, его это позабавило. – Нет проблем. Мы, бывает, посылаем раз в пять побольше, – заверил он меня.

Я передал ему посылку, и он сунул ее под мышку.

– Ну что ж, это сэкономит мне массу времени, – сказал я с великим облегчением.

– Все в порядке. Торчать в этой парилке – удовольствие маленькое, – сказал санитар. – Я, пожалуй, отдам посылку кому-нибудь из раненых до прилета самолета. Ну, до встречи! – И с этими словами он пошел к санитарным машинам.