В результате этого боя мы взяли в плен больше тысячи испанцев, в том числе и командиров 263-го пехотного и артиллерийского полков «Голубой дивизии»

Выделив для конвоирования одну роту – ох, как бы сейчас пригодились мне здесь кавалеристы Белова! – я приказал гнать это стадо в Лугу. Сто метров быстрым шагом, сто метров бегом. Тут всего десять километров, доберутся за полтора часа и не замерзнут. Бежать им некуда, безоружного, да еще в немецкой форме, в любой деревне мужики моментом на вилы поднимут. Евроинтеграция тут нынче не в моде, народ отсталый и дремучий. А всех бойцов и командиров моего батальона ждал рывок на Батецкую. Пора бы познакомиться поближе и с героем испанской Гражданской войны генералом доном Грандесом.

6 марта 1942 года, вечер. Ленинградский фронт, станция Ульяновка

Фельдмаршал Кейтель отчасти ошибался, докладывая пятого марта фюреру о предполагаемой гибели командующего и штаба 28-го армейского корпуса.

Внезапный артиллерийский налет полностью уничтожил корпусной узел связи. Большие потери были и среди штабных офицеров. Но командующий корпусом генерал артиллерии Герберт Лох в этот момент выезжал на позиции 122-й пехотной дивизии, а потому уцелел вместе с частью своего штаба.

После перехода 2-й ударной армии в наступление утром пятого марта от Любани общим направлением на Тосно положение 28-го армейского корпуса стало просто безнадежным. Остатки частей корпуса оказались сжатыми со всех сторон на насквозь простреливаемой советской артиллерией территории, напоминающей по форме бублик. Восемнадцать километров с юго-запада на северо-восток от Форносова до Войтолова и двенадцать километров с юго-востока на северо-запад от Тосно до Феклистово. И все.

Центром же позиции была все та же станция Ульяновка, которая к утру 6 марта уже находилась под круговым артиллерийским обстрелом.

Самым страшным врагом немецких тылов оказалась сосредоточенная в районе станции Горы и подчиненная 54-й армии Мгинская сводная артгруппа PB ГК. Сначала ее целью была оборона Мгинского выступа, потом непосредственное обеспечение прорыва блокады. Ну, а далее – поддержка артогнем штурма Синявинских высот. С каждым днем мощность сосредоточенного там артиллерийского кулака только увеличивалась. Бригады РВГК, вооруженные семьюдесятью двумя 122-мм гаубицами М-30 каждая, сейчас вели огонь по передовым позициям германских войск, поскольку их максимальная дальнобойность не превышала одиннадцати километров.

В то же время артиллерийские полки РВГК, вооруженные 152-мм пушками-гаубицами МЛ-20, были уже по-настоящему «длинной рукой» советского командования, так как были способны поражать цели, пусть и не особо точно, на дистанции до двадцати километров. Кроме того, обстрел Ульяновки и немецких оборонительных позиций со стороны Колпино вела артиллерия 55-й армии, а со стороны Тосно били тяжелые орудия артгруппы РВГК, подчиненные 2-й ударной армии.

Эта изматывающая и изнуряющая душу артиллерийская канонада длилась уже сутки, и немецким солдатам казалось, что ей не будет конца. Время от времени по особо важным целям на переднем крае отрабатывали полки гвардейских реактивных минометов, вооруженные установками БМ-8 и БМ-13. Именно так, удар полком, а то и двумя.

Наиболее опасным для командования окруженной германской группировки был открытый левый фланг в районе станции Форносово. Именно там сосредотачивались для удара на Ульяновку тяжелая механизированная бригада осназа и 157-я стрелковая дивизия, только что выполнившие задачу по очистке Гатчины от остатков немецко-фашистских оккупантов.

Генерал Лох не зря выезжал в район Форносово. Спешно создаваемый там шверпункт был еще слабо укреплен и имел малочисленный гарнизон. А сосредоточенная напротив него группировка русских выглядела более чем внушительной.

В тот самый момент, когда залп «Смерчей» множил на ноль штаб корпуса и узел связи, генерал наблюдал в бинокль несколько русских танков, покрытых белозеленым зимним камуфляжем. На этот раз русский генерал, уже прославившийся своими стремительными действиями, чего-то выжидал и не рвался в бой с ходу, вместо этого подвергая и так плохо оборудованные немецкие позиции прицельному обстрелу из минометов, танковых орудий и гаубиц. Причем ночью огонь был не менее прицельным, чем днем. Командир сводной кампфгруппы, оборонявшей шверпункт, оберстлейтенант Ганс Шойбле, доложил генералу, что когда ночью немецкие саперы произвели несколько взрывов с целью закладки котлованов под дзоты и блиндажи, то места работ были незамедлительно обстреляны из русских крупнокалиберных минометов.

Самое ужасное было в том, что как только немецкие солдаты возобновляли земляные работы, так тотчас с русской стороны возобновлялся прицельный минометный огонь. И так всю ночь, ни минуты покоя. Кроме того, абсолютно не установлена точная численность противостоящей русской группировки. Две группы опытных разведчиков, посланные ночью в тыл к большевикам, сгинули бесследно. Зато русским в своем поиске удалось уничтожить пост передового охранения и утащить к себе командовавшего им фельдфебеля. Про тела убитых солдат вермахта заминированные гранатами с мгновенными взрывателями оберстлейтенант и вовсе не знал, что сказать. А еще снайперы, стреляющие ночью на огонек зажженной спички или тлеющей сигареты. Варварская страна, господин генерал.

Тогда, уезжая назад в избиваемую артиллерией Ульяновку, генерал Герберт Лох на мгновение вдруг ощутил на левой стороне шеи неприятный холодок. Будто подул прохладный сквознячок, или кожи невзначай коснулось отточенное до бритвенной остроты лезвие меча. Генерал Бережной за большое количество плененных и уничтоженных немецких генералов получил прозвище Охотник за головами. Достоверно известно то, что это его люди похитили и отправили в Москву главу РСХА Гейдриха и генерала Клейста. Когда этот русский головорез поблизости, ни один немецкий генерал не может спать спокойно, ибо может проснуться или в подвале Лубянки, или в аду.

Вернувшись в Ульяновку, генерал Лох узнал об уничтожении штаба корпуса и центра связи и понял, что чудом избежал очной встречи с апостолом Петром. Кроме того, была утрачена связь не только с Берлином, но и с обороняющимися на фронте дивизиями. Уцелевшие радиостанции не могли никуда пробиться, на всех каналах стоял оглушительный вой, а проводную связь регулярно повреждали русские снаряды.

На самом деле задача, поставленная Верховным Главнокомандующим командующему Ленинградским фронтом генералу Говорову, а также взаимодействующим с ним командармам Федюнинскому, Черняховскому и командиру мехбригады осназа Бережному, была проста, как коровье мычание. В кратчайшие сроки, при минимальных потерях личного состава и материальной части подавить организованное сопротивление остатков 18-й армии и приступить к переброске высвободившихся сил в район Псков – Дно – Старая Русса для отражения ожидающегося контрнаступления 2-й танковой группы.

Переброска на север частей германских 24-го и 47-го моторизованных и 53-го армейского корпуса была подтверждена как данными воздушной разведки, так и немецкими офицерами, взятыми в плен партизанами и советскими РДГ.

Путем расшифровки радиоперехвата, а также при помощи данных, полученных оперативным путем, советскому командованию стало известно, что 2-я танковая армия должна завершить сосредоточение на исходных позициях к двадцатому марта. Двадцать четвертому моторизованному корпусу назначена станция выгрузки Дедовичи. Перед командиром корпуса, генерал-лейтенантом бароном Вилибальдом фон Лангерманом унд Эрленкампом была поставлена задача нанесения таранного удара в направлении станции Дно; 47-му моторизованному корпусу под командованием генерала танковых войск Иоахима Лемельзена было назначено выгружаться на станции Остров с последующим ударом на Псков.