Действительно, такого Прохоров не ожидал! Получалось, двадцатилетняя студентка, накануне празднования своего дня рождения, явилась к молодому человеку домой, загипнотизировала его, довела до самоубийства, причем весьма изощренным способом, через повешение! Да и к тому же не забыла прихватить с собой крепкую веревку, чтобы уж точно не сорвался! Бред какой-то! Парень, пожалуй, оказался прав, в это действительно трудно поверить!

— Володя, вы не помните, когда вернулись домой с подарком?

— Я посмотрел на часы. В пять.

— Хорошо, значит, Мила зашла к вам в начале шестого?

— Да, получается так.

— А теперь по поводу мужчины. Скажите, предполагаемый спаситель не показался вам знакомым?

— Пожалуй, — согласился парень. — По-моему, именно он следил за мной.

— Скорее всего, записки с предупреждениями приходили от него.

— Наверное.

— Больше не буду вас утомлять. Выздоравливайте! Если узнаю что-то новое, навещу.

Прохоров сидел у себя в кабинете и ждал прихода Людмилы Теодориди. Он взглянул на часы, висящие над дверью: стрелки показывали без пяти четыре. Девушка должна была появиться с минуты на минуту.

«Интересно, какая она?» — размышлял Константин. После рассказа пострадавшего он представлял возлюбленную Ивлева коварной соблазнительницей, с броской внешностью, вдребезги разбивающей мужские сердца. К тому же необычная фамилия и греческие корни добавляли образу загадочности.

Когда раздался робкий стук в дверь и на пороге комнаты возникла миниатюрная блондинка с красивыми миндалевидными глазами, открыто и доверчиво смотрящими на мир, он растерялся от неожиданности. На роль роковой женщины малышка совершенно не подходила.

— Можно? Здравствуйте, вы меня вызывали? Я Людмила Теодориди.

— Здравствуйте. Да, вызывал. Присаживайтесь, — Константин указал на свободный стул.

Девушка грациозно опустилась на него. Она явно волновалась. Следователь решил выдержать паузу. «Надо же, — удивленно подумал Прохоров, — гречанка с настоящим греческим профилем! Красивая. Теперь понятно, отчего Ивлеву „крышу сорвало“!»

— Скажите, Константин Викторович, что случилось с Володей? — Мила умоляюще посмотрела на мужчину.

Следователь не спешил с ответом, прикидывая в уме, насколько подозреваемая убедительна: «Играет? В двадцать лет? Слишком правдоподобно! Похоже, девушка действительно не в курсе».

— На Владимира напали в собственной квартире. Люди, которым он доверял. Сейчас его жизни ничто не угрожает, пострадавший находится в безопасности. Поиск преступников ведется.

— Какой кошмар! Напали дома?! Но почему?! — с ужасом воскликнула Мила.

Константин только пожал плечами:

— Слишком мало времени прошло, чтобы я мог ответить.

— А можно его навестить?

— Нет, пока посещения не желательны.

— И все же, скажите, в какую больницу его отвезли?

— Вы не поняли меня? В ближайшее время я настоятельно прошу не искать с ним встречи!

Столь категоричный отказ смутил девушку. Ее лицо вспыхнуло, глаза наполнились слезами.

— Я думала, ему нужна сейчас поддержка, — чуть слышно проговорила она.

Прохоров невольно проникся к Миле жалостью.

— Давайте лучше поговорим о другом.

— Я слушаю.

— Где вы находились шестого апреля, с шестнадцати до восемнадцати часов?

— В торговом центре.

— Каком именно?

— Первомайском, на 9-й Парковой.

— Все два часа?

— Да, хотела выбрать себе платье.

— Выбрали?

— К сожалению, моего размера не нашлось.

— Кто-нибудь вас там видел?

— Скорее всего нет. Постойте, неужели вы считаете?.. — Мила от удивления потеряла дар речи. Растерянно улыбаясь, она переспросила: — Вы это серьезно?.. — Молчание сыщика возмутило ее. — Считаете, я могла напасть на Володю?! Да вы что?! — От столь нелепого предположения девушка сильно побледнела, и только на скулах выступили красные пятна.

— Заметьте, я ничего не говорил! Просто проверяю возможные версии, — спокойно ответил Прохоров. — И все-таки, припомните, видел вас кто-нибудь из знакомых шестого апреля с шестнадцати до восемнадцати часов.

— Не знаю, — растерялась Мила.

— Значит, алиби, на время покушения, отсутствует, — подытожил Константин. — Пока, Людмила, вы свободны. Прошу из города никуда не уезжать. Думаю, наша сегодняшняя встреча не последняя.

В полном смятении, девушка вернулась домой. Она бесцельно металась по квартире, то хватаясь за телефон, то бросая трубку обратно, на рычаг. Следователь представлялся совершенно уверенным в ее виновности, которую всячески пытался доказать. Вначале она хотела позвонить своей подруге, Леле, но не решилась. А вдруг та тоже не поверит ей и сочтет убийцей? Оставалось только одно: дожидаться прихода матери. Стрелки часов двигались мучительно медленно. Около семи раздалась звонкая трель звонка. Сердце Милы бешено заколотилось. Она выбежала в коридор и дрожащими, непослушными пальцами повернула ключ в замке. Дверь открылась. Надежда вошла в прихожую, опустила на пол тяжелые сумки и страдальчески поморщилась, растирая затекшие руки.

— Здравствуй, доченька. Слава Богу, до дома добралась!

— Мам, опять ты с тяжестью! Ведь просила столько не набирать!

— Не ругайся, Милочка! Так получилось. Сама знаешь, кругом дефицит: то венгерских кур давали, то бананы, потом еще заказ хороший принесли. Как отказаться? В конце концов набралось.

Пока Мила разбирала сумки, Надежда переоделась и вышла на кухню.

— Ну что, чайку попьем? — предложила она. Увидев понурившуюся фигуру дочери, женщина встревожилась. — В чем дело, моя хорошая?

Еле сдерживаемые слезы хлынули из Милиных глаз. Она, в отчаянии, бросилась в материнские объятия, пытаясь обрести в них защиту и поддержку от того невообразимого кошмара, в котором оказалась. Захлебываясь рыданиями, сама ужасаясь выдвинутому против нее страшному обвинению, Мила с трудом произнесла:

— Мамочка, меня подозревают в покушении на убийство Володи!

— Что?! — Надежда остолбенела, не в силах осмыслить сказанное дочерью. — Полный абсурд! Чушь какая-то! — изменившимся от волнения голосом воскликнула женщина. — Значит, в покушении на убийство?! — задохнулась она от возмущения.

— Да, на Володю напали.

— Ах вот в чем дело! Теперь понимаю, — процедила Надежда, — этот негодяй, это ничтожество решило устроить спектакль, чтобы испортить тебе жизнь! По принципу: если не мне, то и никому! Подонок! Мерзавец! — Глаза женщины метали молнии, голос дрожал от негодования. — Нашли кого обвинить! Тебя! А следователь, он в своем уме?! Такая кроха покушалась на здорового бугая! Да зачем он сдался!