– Она загнала вас в тупик… – Стрейг сделал паузу.

Сребротуман ощутил острое нежелание молодого солдата задавать следующий вопрос, видимо, из опасений, что ответ экзарха мог прийтись ему не по вкусу.

– Так почему же вы не сражались?

Потому что в тот момент я убивал Зорких в их комнатах.

Ответ собеседника изумил Стрейга, и он, замедлив шаг, ненадолго замолчал.

– Но зачем?

Потому что ненавижу их. Потому что это варварство – забирать детей из семей, есть ли у них колдовская метка или нет. Потому что это варварство – позволять верить родителям, что их чада мертвы. Потому что это варварство – преследовать спригганов из-за обиды столетней давности. И не меньшим варварством будет война с Шанисрондом, когда Император введёт на юг своих солдат. Таких солдат, как ты, Стрейг.

– Зачем вы мне это говорите? Если меня спросят перед Императором, я буду вынужден рассказать правду согласно присяге.

Потому что ты ничем не отличаешься от детей на Владибогдане. Тебя забрали из семьи, и ты не видел их целый год. И держу пари, больше не увидишь.

– Меня не забирали, – произнёс Стрейг сквозь стиснутые зубы. – Я вступил в ряды Империи по собственной воле.

А если бы ты этого не сделал? Какое будущее ждало тебя в Виролантии?

Юноша покачал головой и выругался на незнакомом Сребротуману диалекте.

– В Виролантии почти нет другой работы, кроме сельского хозяйства.

Значит, выбор был невелик. Но у детей с колдовской меткой его и того меньше, а это значит, что судьбы ваши почти одинаковы. Пожизненная служба равнодушному Императору.

* * *

Всю последующую неделю Стрейг избегал экзарха, а сопровождал его солдат, который даже имени назвать не соизволил, за семь дней ни разу не снял шлема в присутствии Зоркого и не произнёс ни слова. Ввиду того что охранник не выпускал из рук булаву, Сребротумана интересовал только один вопрос: что именно Стрейг мог поведать товарищам?

Бесплодная степь Новой Земли сменилась пышноцветущими равнинами, переходящими в бесчисленные ручьи и болота Вендской провинции. Наконец группа путешественников достигла черты поселения, где трясина сужалась в извилистую реку. Сам город располагался над водой на деревянных сваях, соединённых пешеходными дорожками. Из труб повсеместно вздымались серые струйки дыма. Тростник и высокие травы здесь росли в изобилии, а угроза наводнения была постоянной. Если простому смертному промокшая одежда грозила лишь простудой, то для Огненных духов подобный риск грозил исчезновением. Сребротуман раздражённо сжал кулаки и настороженно наблюдал за прохожими.

Что это за место? – обратился он к безымянному сопровождающему.

– Кулягешская область, город Кулягеш. Река носит аналогичное название. Кажется, у местных жителей с фантазией туго.

Местность за пределами города была усеяна елями, клёнами и серебристыми берёзами, однако на ветвях не было видно ни одной птицы. Громыхая по узким тропинкам, которые сложно было назвать дорогами, мельтешили повозки, и телега Посланницы вскоре влилась в их поток. Сребротуман наблюдал, как высокородных гостей окружила кучка тощих ребят. Измождённые дети протягивали грязные руки, и отец Орлов бил их по пальцам, если те приближались. Посланница просто отводила взгляд в сторону, делая вид, что не замечала попрошаек. Теперь, когда экзарх оказался ближе к городу, он заметил людей, сидящих на корточках возле деревьев с удочками в руках.

Сколько рыбаков!

– Тяжело в таком месте вырастить урожай, – проворчал солдат. – А ещё труднее обложить налогом за рыбу, которую съедают в тот же день, как поймают.

Сребротуман и его безымянный сопровождающий добрались до детей-попрошаек. Экзарх остановился, глядя на их тощие ноги в лохмотьях, выпирающие скулы и позвонки, слишком острые для столь юных созданий. Порывшись в мешке, он достал пригоршню монет. Будучи высокопоставленным членом Синода, он уже много лет не испытывал нужды в деньгах. Сребротуман вложил по монете в ладонь каждого из детей, после чего те молча разошлись.

– Что же вы молчали, что у вас лишние деньжата водятся? – фыркнул безымянный солдат. Несмотря на шуточный тон высказывания, Сребротуман различил разочарование и зависть.

А тебя разве это интересует?

– А то! Никто из солдат не откажется подзаработать, и все это знают.

Эти дети не попытаются прикончить меня по приказу Посланницы. А вот вы – совсем другое дело…

* * *

Очередной убогий посёлок. Очередная жалкая таверна. Сребротуману уже почти хотелось вновь оказаться на судне.

Неожиданно в дверь постучали, и он ощутил по ту сторону присутствие знакомого.

Входи.

– Почему вы дверь не запираете? – спросил Стрейг, внеся завтрак.

Я под защитой Посланницы. В моё отсутствие будет некого наказать за судьбу Владибогдана, так что я в полной безопасности.

– А если де Вриз отзовёт своё покровительство?

Я хорошо поднаторел в колдовском искусстве. Очень хорошо.

Поставив миску на простой стол, Стрейг уселся на кровать. Уютом комнатушка не могла похвастаться: вытертый ковёр и грязные простыни вызывали лишь отвращение. Как часто бывало, Сребротуман остался на ногах. Какой смысл отдыхать, когда ты больше не чувствуешь усталости?

– Зачем вы мне обо всём рассказали? – печально спросил солдат. – Потому что я молод? Вы считаете меня глупым? Впечатлительным?

Ни тем, ни другим. Однако в твоих жилах течёт кровь спригганов, не так ли?

Стрейг горько усмехнулся и покачал головой.

– От вас ничего не скроешь. За этой зеркальной маской вы видите всё.

Значит, я прав?

– Да, от бабушки по материнской линии. Но откуда вы узнали?

Я Зоркий. А мы учимся распознавать истину.

– А если кто-то ещё это обнаружит? Другой Зоркий, например. Солдаты и так о вас шепчутся. И обо мне тоже. – Он покачал головой, прижал руку ко лбу. – О нас.

Большинство Зорких, в отличие от меня, не столь проницательны. Со мной твой секрет в безопасности.

– А если вы не правы? Что, если кто-то проведает?

Тогда мы вместе справимся с ними. Я понимаю, что тебя одолевают сомнения, но в этом путешествии к южным берегам ты помогал мне. Частенько брал на себя задачи, которые никто не хотел выполнять. Слушал меня, когда предпочёл бы уйти. А теперь подкрепись. В ближайшее время силы тебе ещё понадобятся. Сребротуман указал на жидкую кашу.

Стрейг посмотрел на миску, но покачал головой.

– Аппетита нет. Может, я становлюсь таким же, как вы?

Очень сомневаюсь. Я последний в своем роде.