— Ты не поняла! — горячо возразила Магнолия. — В тексте пьесы, может, и был пожарник с такой фамилией и именем-отчеством, но театр специально поставил эту пьесу, чтоб его имя звучало легально. Ты заметила — они все встали сразу! Типа почтили минутой молчания! Это же было замаскированное собрание его сторонников!

— Калюжный мертв! — жестко сказала Нинель. А потом взяла ладонь Магнолии, умоляюще прижала к своей груди. — Мага, милая, ну нам-то какая разница, что это было! Какое нам дело до всех этих людишек?! У нас своих проблем — во!

— Как же ты не понимаешь! — изумилась Магнолия. — Раз они — сторонники Калюжного, значит, и Любомудрого тоже! Ведь если Любомудрый призовет их под свои знамена, то нам же с ними воевать придется!

— С Доктором об этом говори, — безразлично буркнула Нинель. — Он стратег, он политик. А я людишек этих не боюсь — еще чего! Решим воевать — буду. Не решим — и не надо. Держись, поехали!

В докторской квартире опять было темно.

— Кто здесь? — строго спросила Нинель в пустоту. Даже несколько сурово спросила, но голос таки предательски дрогнул. — Выходи давай!

«Да я это, я. Юрий Иванович Безродко. Свет не врубайте».

— Да я это, я, — сказала тень, отделяясь от стены и черным силуэтом вступая в свет заоконного фонаря. — Юрий Иванович Безродко. Свет не врубайте.

— Юрок! — ахнула Магнолия. — Юрий Иванович!

«Магнолия?»

— Магнолия? — удивленно-радостно ахнул Юрок.

— Юрий Иванович! Я так по тебе соскучилась!

— Все ништяк, Магнолия, все путем, — ободрил ее Юрок и поздоровался за руку. Это отвечало его представлению о галантности. Он перестал бы себя уважать, если бы в столь значительный момент проявил больше эмоций. Поэтому все тряс и тряс ее руку, ощущая себя настоящим джентльменом и понимая, что джентльмены не плачут.

Магнолия все поняла и все простила. Ей сразу стало легко и спокойно, она вынула свою ладошку из Юрковой потной лапищи и, стараясь соответствовать его представлениям о приличиях, торжественно представила:

— А это — Нинель, познакомьтесь. А Доктор где, а, Юрий Иванович?

— Ша! Ну-ка, тихо! — Юрок встрепенулся, приложил палец к губам. — Болтать об этом нельзя. Я здесь написал записочку — Доктор в укромном месте, — но читать ее здесь нельзя! Или ваши кореша, верхние супера, подсмотрят, или наши кенты, военные. Здеся, вокруг — везде микрофоны и телекамеры. Запишут, а после ваши кореша наших прижмут — и откроется все!

Магнолия вздохнула и махнула на Юрка рукой.

— Все секретничаешь. Ладно, я и так знаю, где Доктор. Ты, когда записку отдавал, вспомнил ее текст.

— Ага… — с пониманием сказал Юрок. Со значением помолчал. — Тогда — вертай записуху. У меня ей надежнее будет. Раз знаешь — всем расскажи своим. Только — чтоб не подслушал никто. Сбор — по тому самому адресу. Покамест вас не перековали всех до единого, надо сойтись вместе и общую стратегию наметить. То есть — вектор действий.

— Парень, — вдруг задумчиво сказала Нинель, — а парень! У тебя есть пистолет?

— Нет, — быстро ответил Юрок. — Вы че, девки, собрались грохнуть кого?

— Не-а… — лениво протянула Нинель. — А, впрочем — грохнуть? Да, грохнуть. А топора у тебя случаем нет за пазухой?

— Нинель, не выпендривайся, — пугаясь их разговора, попросила Магнолия.

— Так не пойдет, — решительно заявил Юрок. — Ваша не пляшет. Пока я сам не решу, нужен вам топор или не нужен, до тех пор топора не будет. Я отвечаю за вас. Перед Доктором — и вообще. Какой у вас план? Есть план?

— Есть, есть, — хмыкнула Нинель. — Ну-ка, Мага, поговорим.

Она наклонилась к Магнолии, их лбы соприкоснулись, и Магнолия услышала механически стерильный голос мыслей: «Надо немедленно нырнуть в резиденцию Любо мудр ого и разрушить Первый пульт. Сразу, сейчас — пока верхние думают, что мы разгромлены и деморализованы». Нинель отодвинулась, испытующе взглянула на Магнолию и спросила:

— Угу?

— Да, — обмирая, прошептала Магнолия.

На самом деле — как просто! Сейчас, с ходу уничтожить Первый пульт — тогда никакой власти у Любомудрого не будет над верхними суперами и, значит, сама собой отпадет необходимость поисков Главного пульта, этого проклятия Магнолии. Этого вечного упрека, который все, ну буквально все, если и не высказывают, то подразумевают. Где топор?!

— Может, на кухне? — предположила она вслух.

— Глянем, — заверила Нинель и бодро шагнула в сторону коридора.

Юрок в два прыжка оказался между ней и дверью, скрестил руки на груди и просто сказал:

— А хи-хи не ха-ха?

Нинель озадаченно поинтересовалась:

— То есть?

— Что слыхала! — отрезал Юрок.

— Нда-а… Крепкий орешек, — уважительно произнесла Нинель и — хлоп! — исчезла, оставив в комнате только легкий порыв сквознячка.

А на кухне загремели выдвигаемые ящики и открываемые дверцы.

— …! — выдохнул Юрок и, звонко хлопнув себя по лбу, бросился через коридор к кухонной двери.

Дверь оказалась заперта изнутри.

Пока Юрок неистово дергал ручку, Нинель сообщила с той стороны:

— Есть молоток для мяса. Тяжелый. Подойдет?

— Подойдет, подойдет! — раздраженно крикнула Магнолия. Ей не терпелось скорее прекратить этот дешевый спектакль и делом заняться. Решились — так уж решились!

Хлоп! — в коридоре позади них возникла Нинель с увесистым шипастым молоточком. Она протянула руку и нащупала ледяные пальцы Магнолии.

— Подождите, суперменки чертовы, — взмолился Юрок, — я с вами!

— Невозможно, — безжизненно от страха перед задуманным отозвалась Магнолия. — Супера не способны перетаскивать сквозь пространство обычных людей…

— Так я и вас не пущу! — зло крикнул Юрок, крепко хватая обеих путешественниц своей рукой за сплетенные ладони.

Хлоп! — и его рука повисла в воздухе. «Эх, молоток надо было выхватывать…» — запоздало подумал Юрок.

Под ногой у Магнолии хрупнуло битое стекло. Нинель быстро обернулась и, яростно гримасничая, погрозила ей кулачком, в котором был зажат молоток. Делова-ая! А как здесь быть бесшумной? Посреди этого погрома, обрывков и обломков, толстым слоем устилающих пол?

Вот и сама Нинель вдруг запнулась, чуть не упала, запутавшись в петле змеисто-гибкой медной проволоки, шумно запрыгала на одной ноге, пытаясь удержать равновесие. Еле устояла. И замерла, напряженно вслушиваясь в тишину раннего утра, в одинокое кукование, долетающее из глубины тяжеловесного, будто металлическая вата, сумеречного леса в пространстве за разбитыми окнами. Подумать только — уже утро. Это как же далеко на восток мы забрались, если здесь еще чуть-чуть — и солнце взойдет?