Аппельстрем с сомнением посмотрел на мое подношение.

– Хм-м… А это что?

– Отчет о выходе, разумеется! – мои глаза лучились сдержанной гордостью. – Все как есть расписал! Две ночи работал, как литературный негр какой-то!

– А инфокуб? – Аппельстрем поднял на меня больной взгляд. Впрочем, как я стал замечать, его взгляд на меня становился больным по умолчанию. Все чаще и чаще.

Я вздохнул. Порылся в кармане и выложил металлический кубик со стороной сантиметра в полтора. В моем мире, в фантастической литературе его чаще называли голокубом, но – хрен редьки не слаще…

– Вы же знаете, профессор… Адмирал, эта старая задница, не любит работать с кубом. Он предпочитает бумажный носитель.

– Знать-то я, положим, много чего знаю… Но процедура есть процедура… Положено сдать инфокуб – будьте любезны. Чистили?

Я только тяжело вздохнул. Не знаю, как эти паразиты ведут запись событий на боевом выходе. У меня складывается такое впечатление, что за левым плечом оперативников, как ангел какой или, прости господи, – дьяволенок, что ли? – висит записывающая буквально все дела электронная муха. Причем – невидимая, сволочь этакая. После выхода запись положено чистить. Это каторга! Ну, да… Нужно убрать все пропуски в информации, время, ушедшее на сон, прием пищи, пустые перегоны на грешной земле и болтовню у костра, смену портянок и прочие мелкие радости солдата на войне. Я имею в виду отправление маленьких и не очень естественных человеческих потребностей. А как же! Памятуя о висящей за плечом вредной гадине, я эти самые маленькие потребности старался исполнять изящно и непринужденно, с истинно армейским, фронтовым шиком. То есть пускал струю повыше, подальше и помощнее, мысленно представляя восхищение девушек-операторов и прочих аналитиков Службы коррекции моей боевой мощью. Вот все эти милые интимные подробности и прочий компромат на бойцов группы я и чистил в течение почти четырех часов. Правда, в моем распоряжении были толковые фильтры поиска и очистки отснятого материала… Убивало другое… Гадом буду – где-то в архивах Службы коррекции наши боевые «Союзкиножурналы» лежат целенькими, со всеми страшными и смешными подробностями. Чует мое сердце – лежат!

– Обижаете, профессор! Поток информации и моего больного сознания чист, как струя… – Я поперхнулся и быстренько закруглился. – Все чисто! Можно работать.

– Ну, хорошо… Чем занимаетесь?

– Да так… Чем занимаются в армии? Боец должен быть постоянно загружен! Так что, одни копают яму под сортир, а другие сразу же ее закапывают и начинают новую… Потом, правда, они меняются! То есть – теперь те, что закапывали…

– Тур, прекратите, а? Вы же знаете… – Профессор и правда выглядел не очень здоровым.

Я прекратил резвиться.

– Как ваше самочувствие, гражданин начальник? Вам не пора проверить состояние здоровья? Смотаться в родные пенаты, полежать в этом ящике… как его? Реаниматоре или регенераторе?

– Смотаться в пенаты всегда неплохо. Но я погожу… А вот вам с завтрашнего дня придется копать свои ямки вдвоем с вашим другом…

Я оторопел. Сознание подкравшихся неприятностей толщиной с беременного бегемота начало овладевать моим измученным составлением отчетности мозгом.

– Да-да… Руководство распорядилось откомандировать инструкторов Деда и Каптенармуса на Полигон. У них накопилось много работы. Боевые навыки свои они освежили, наработали новые приемы и методы, пора и честь знать.

– А как же… Мы же планировали…

– Вы планировали, Тур, а адмирал перепланировал. Надо ли говорить, чей план будет лучше?

Я только скрипнул зубами. Вот сволочь старая… Гадит по мелочи… Хотя, и я это понимал как никто другой, Деда и Каптенармуса мне навечно не отдадут. Хорошо, что на выход прикомандировали… Эх-х, Дед, Дед! А у него только роман начал завязываться с этой дивчиной из столовки! Грустно, братцы… Надо устроить гранд-банкет на прощанье…

– Тур, вы меня слышите?

– Колы як… – Что это со мной? Почему украинская мова прорезалась, а? Помначкар Шевелитько из дум не идет? А почему? Ладно, разберемся по-тихому…

– Так вот, если вы меня слышали, то вопросов, очевидно, нет?

– Простите, профессор, задумался. Решал, что же подарить ребятам на расставанье. Может, по балалайке, а? Или черной икры?

– Икры черной они и на Полигоне синтезируют… Не отличишь от астраханской. Сами знаете. А что дарить – тут я вам не советчик…

– Кстати о подарках, профессор. Я не знаю, как тут у вас принято и положено… Все же руководителем группы первый раз сходил. Но в своем рапорте я внес предложения о награждении инструкторов боевыми наградами. Сходили мы хорошо, бодро так полазили, результативно. Награду они заслужили на все сто!

– Я вас поддержу, Тур. Это, действительно, вы хорошо придумали. А вот чем награждать… В конце концов – есть начальство, оно и решит! Теперь о вас…

О, боже мой! Чую, еще не все неприятности на меня рухнули. Точно…

– Принято решение лично по вам. На некоторое, я подчеркиваю – некоторое! – время вам рекомендовано отдохнуть, расслабиться…

– Да я, вроде, и не напрягался особо-то…

Профессор раздраженно хлопнул ладонью по отчету.

– Ма-а-лчать! Смир-р-но! Мальчишка, щенок! Как ведешь себя перед штаб-офицером лейб-гвардии Его Императорского Величества!

Я вытянулся во фрунт. На голове профессора вдруг замерцала чищеной медью каска с сидящим на маковке и распростершим свои крылья двуглавым орлом Лейб-гвардии Конного полка… Как я в своем счастливом детстве, да в этом самом же музее рыдал и колотил ножонками по полу! Все просил отца купить эту каску! Уж больно она мне понравилась. Захотелось стать конногвардейцем, знаете ли. Почувствовал звериным детским инстинктом близость к этому полку. Тому самому полку, между прочим, чью пешую атаку во весь рост на немецкие батареи, прикрываемые пулеметами, видел в 14-м году Дед. И если бы не безумная по своей отчаянной храбрости конная атака Лейб-эскадрона под командованием ротмистра Врангеля… Да-да, того самого будущего «Черного Барона»… В этой атаке погибли почти все офицеры эскадрона, полк понес тяжелейшие потери, но пушки противника были захвачены, а казенники заклепаны. На хрена только все это было нужно, кто бы мне сказал…

– Виноват, господин…

– Ротмистр, капитан, ротмистр… Ну, готовы слушать дальше?

– Так точно!

– Так вот… Временно новых заданий вам не будет. А…

– А сам я могу? В инициативном, так сказать, порядке? Есть необходимость еще разок сбегать в район Бобруйска…

– Нет, это положительно невозможно! – Горький вздох ротмистра Аппельстрема по своей тяжести вполне мог сломать спину его старого боевого коня. Надеюсь, он у ротмистра был… – Я отказываюсь с вами разговаривать, товарищ Кошаков! Именно – Кошаков! Ведете себя как кот, который гуляет, понимаете ли, сам по себе! Вам понятие дисциплины знакомо?