И пока Уилл наблюдал за ними, фигуры пришли в движение. Они перешли улицу, мужчина на ходу засунул руку под пиджак, а когда вытащил, Уилл увидел у него в руке пистолет.

Он побежал. У него был свой револьвер тридцать восьмого калибра, и он вынул его. Пара перешла улицу до половины, когда что-то в поведении приближающегося незнакомца привлекло внимание мужчины. Он заметил угрозу и повернул голову. Женщина продолжала движение, все ее внимание было поглощено только жилым домом перед ней и скрывавшейся внутри девушкой, но мужчина уставился на Паркера, и тот ощутил, что внутри у него все сжалось и похолодело, как будто кто-то скрутил ему кишки. Даже на расстоянии он мог увидеть, что с глазами мужчины что-то не так. Они вдруг неестественно потемнели, как две черные дыры на бледном лице, и стали неестественно маленькими, словно осколки черного стекла на позаимствованной коже, слишком туго натянутой на не по размеру большой череп.

Тут женщина обернулась и заметила, что спутника рядом нет. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и Паркер заметил у нее на лице панику.

Грузовик ударил мужчину с пистолетом в спину, подбросив вперед и вверх; его ноги оторвались от земли раньше, чем его потянуло под передние колеса. Когда шофер нажал на тормоза, тяжелый грузовик уже раздавил тело, и от незнакомца осталось лишь красно-черное пятно. От удара туфли с его ног соскочили и валялись рядом, одна вверх подошвой, а другая на боку. От переломанной фигуры под грузовиком к туфлям протянулась тонкая струйка крови, как будто тело пыталось восстановить себя, построить заново, начиная с ног. Кто-то закричал.

Когда Уилл подбежал к телу, женщина уже исчезла. Он заглянул под грузовик. Голова мужчины исчезла, раздавленная левым передним колесом. Уилл показал свой значок и сказал стоявшему рядом человеку с пепельно-серым лицом, чтобы тот сообщил об инциденте. Из кабины вылез, пошатываясь, шофер и попытался схватиться за него, но Уилл проскользнул мимо и даже не заметил, как тот рухнул на землю у него за спиной. Паркер побежал к дому Каролины, но входная дверь была по-прежнему заперта. Он вставил ключ и открыл дверь на ощупь: все его внимание было сосредоточено на улице, а не на скважине. Когда ключ повернулся, он проскользнул внутрь и захлопнул за собой дверь, а добравшись до квартиры, встал сбоку от двери, тяжело дыша, и постучал один раз.

– Каролина! – позвал он.

Сначала ответа не было, а потом тихо послышалось:

– Да.

– Милая, с тобой все в порядке?

– Думаю, что да.

– Открой.

Его глаза осматривали тени. Ему показалось, что в воздухе попахивает какими-то странными духами. Это был резкий металлический запах. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что так пахла кровь погибшего мужчины. Уилл посмотрел вниз и увидел, что его туфли в крови.

Каролина открыла дверь, и он вошел. Когда он потянулся к ней, она отодвинулась.

– Я видела их, – сказала девушка. – Я видела, как они пошли ко мне.

– Я знаю, – ответил он. – Я тоже их видел.

– Тот, которого сбило…

– Он мертв.

Она покачала головой.

– Нет.

– Говорю тебе, он мертв. Ему раздавило череп.

Теперь она прислонилась к стене. Он схватил ее за плечи и сказал:

– Посмотри на меня.

Она посмотрела, и он увидел в ее глазах какое-то скрытое знание.

– Он умер, – повторил Уилл в третий раз.

Она издала глубокий вздох, и ее глаза метнулись к окну.

– Ладно, – проговорила она, и он понял, что она ему не верит, хотя не мог понять, почему. – А что с женщиной?

– Исчезла.

– Она вернется.

– Мы перевезем тебя.

– Куда?

– В какое-нибудь безопасное место.

– И это место считалось безопасным.

– Я ошибался.

– Ты не поверил мне.

Он кивнул.

– Ты права. Не поверил. Не знаю, как они тебя нашли, но я ошибался. Послушай, ты никому не звонила? Не говорила кому-нибудь – подруге, родственникам, – где находишься?

Ее глаза снова обратились к нему. Она выглядела усталой. Не испуганной или сердитой, а просто изнуренной.

– Кому мне звонить? У меня никого нет. Только ты.

И поскольку обратиться было больше не к кому, Уилл позвонил Джимми Галлахеру, и пока полиция опрашивала свидетелей, Джимми перевез Каролину в один мотель в Куинсе, но до этого поколесил по городу, чтобы стряхнуть хвост, если кто-то пытался проследить за ним. Когда ее благополучно зарегистрировали, он оставался с ней в комнате, пока, наконец, она не уснула, а потом до утра смотрел телевизор.

А в это время Уилл лгал появившимся копам. Он рассказал им, что пришел навестить друга и увидел, как улицу переходит человек с пистолетом в руке. Он окликнул его, и человек обернулся и поднял пистолет, и в это время его сбил грузовик. Никто из прочих свидетелей, похоже, не запомнил бывшую с ним женщину, да другие свидетели даже не могли вспомнить переходившего улицу мужчину. Получалось, что он материализовался прямо на том месте. Даже водитель грузовика сказал, что улица перед ним была пуста, а через секунду возник человек, которого потянуло под колеса. Водитель был в шоке, хотя вопроса о его вине не возникло: сигнал светофора разрешал ему движение, и грузовик не превышал скорости.

Дав показания, Уилл посидел в кафе, наблюдая за уже опустевшим жилым домом и суетой на месте гибели мужчины в надежде снова увидеть ту женщину с безликим лицом и темными глазами, но она не появилась. Если она и горевала об утрате спутника, то делала это где-то в другом месте. В конце концов, он сдался и присоединился к Джимми и Каролине в мотеле, а пока Каролина спала, рассказал обо всем Джимми.

– Он рассказал мне про беременность, про ту женщину, про погибшего мужчину, – сказал Джимми. – Он все время возвращался к внешности того парня, стараясь выделить, что в нем было… не так.

– И что же? – спросил я.

– Чужая одежда, – сказал Джимми.

– То есть как?

– Ты когда-нибудь видел кого-нибудь в чужом костюме, или пытающегося засунуть ноги в чужие туфли на номер больше или меньше, чем надо? Ну, вот, если верить твоему отцу, это и было не так в том человеке. Было похоже, что он позаимствовал чье-то тело, но оно не было ему впору. Твоего старика беспокоило это, как кость собаку, и через несколько недель он не смог найти лучшего объяснения, чем такое: как будто в теле того парня находилось что-то живое, но это был не он сам. Кем бы он ни был раньше и чем бы ни был, его больше не было. Это нечто все изгрызло изнутри.