Но достаточно ли этого для брака? Что будет, когда они станут старше и пламя страсти угаснет? Будут ли они и тогда уважительно относиться друг к другу? Правда, у них будут дети. И она сможет найти утешение в этом.

А что, если она выйдет за него и ничего не изменится? Она сожжет все мосты, связывающие ее с Англией. Но с другой стороны, и сейчас ничто не привязывает ее к этой стране, кроме отца. А отец? Простит ли он ей то, что она сделала?

Эти люди хотят, чтобы она стала их госпожой. Они смотрят на нее глазами, полными надежды, и Кэтрин чувствовала, что тоже хочет помочь им. Даже если бы не было этого проклятия, она смогла бы убедить отца выплатить Гейбриелу ее приданое. Но одних денег мало, чтобы помочь клану. И если ей суждено сойти с ума, то так ли уж плохо это место? Может, лучше, чем Лондон, где каждый порок раздувался до невероятных размеров, вызывая слухи и домыслы? Она, быть может, будет счастлива здесь, в окружении добрых людей по крайней мере, пока сможет помогать им.

А когда безумие окончательно заберет ее в свои сети, может быть, люди будут помнить то, что она сделала для них, и не предадут ее? Может, они будут заботиться о ней, когда разум оставит ее?

Над этим стоило поразмышлять.

* * *

Гейбриел сидел за столом рядом с Броуди, каждый с деревянной кружкой эля в руках.

– Это последняя бочка эля, – заметил Гейбриел. – У нас не будет зерна, пока не соберем новый урожай. Или пока не найдем деньги, чтобы купить его.

– У нас есть деньги, – с усмешкой отвечал Броуди, – если не считать тех, что ты потратил на ванну с водой.

Гейбриел поднял брови и сделал очередной глоток.

– А чья это была идея?

– Я сказал, что надо проявить сочувствие к Кэтрин. Сочувствие ничего не стоит, как ты знаешь.

– Что ж, она, кажется, оценила это.

– Оценила то, что ее нужды встретили понимание? Но достаточно ли она благодарна, чтобы выйти за тебя до того, как здесь появится ее отец?

Гейбриел вздохнул.

– Пока еще нет. Упрямая.

– Тогда зачем ты позволяешь клану думать, что дело идет к свадьбе?

– Я не могу разочаровывать их. И может быть, то, что все относятся к ней как к невесте, поможет ей принять решение.

– Твоя мать просила поскорее назвать день свадьбы. Люди слишком долго страдали под гнетом проклятия.

– Я знаю. Время работает против меня.

– Ага, ты понимаешь, что рано или поздно, но Депфорд выследит тебя, – заметил Броуди и посерьезнел. – Если бы мы не гнали лошадей, он бы уже догнал нас.

– Но какой отец не пустился бы в погоню за своей дочерью, которую похитили? – спросил Гейбриел. – Уверен, он скоро появится.

– Тогда не теряй времени и добивайся ее, – посоветовал Броуди. – Она капризничает, но видно, что между вами есть огонь. Может, стоит принести ей цветы или спеть любовную балладу?

– Господи, разве у меня было время на что-то подобное? – возразил Гейбриел. – Сначала она избегала меня. А потом мы неслись как сумасшедшие, чтобы поскорее добраться до дома.

– Ты снова в безумной скачке, но сейчас против времени. Я видел выражение ее лица, когда мы добрались до замка. Кажется, она начала понимать, какие страдания испытывают наши люди.

– Я тоже заметил это. – Гейбриел провел большим пальцем по кружке, стараясь не смотреть на кольцо на своей руке – память о том, чего он когда-то хотел и с чем вынужден был проститься. – Возможно, сострадание заставит ее принять мое предложение?

– Ты храбрый парень, Гейбриел Макбраден, – усмехнулся Броуди. – Видимо, Кэтрин это оценила.

Гейбриел приподнял бровь.

– Очевидно. Но не настолько, насколько бы тебе хотелось.

Броуди рассмеялся и потянулся за своим элем.

Мягкие шаги заставили друзей повернуться к двери. Мейра подошла к ним, держа руку на животе. Она посмотрела на Гейбриела и улыбнулась, затем повернулась к Броуди. Ее лицо просияло.

– Ну вот, ты здесь. Мой любимый муж вернулся из путешествия и уже тянет эль.

– Это твой брат тянет, – поднялся Броуди. – Он простудился.

– Ясно. – Мейра подставила Броуди щеку для поцелуя и с благодарностью взглянула на него, когда он обнял ее. – Твоя невеста в той комнате, что в восточной башне, брат.

– Спасибо, сестричка, что проводила ее.

– Она все еще растеряна, но думаю, несколько часов сна исправят ее настроение. Я бы и сама не прочь прилечь… – Она с чувственной улыбкой посмотрела на мужа, Броуди прикоснулся к ее щеке и нежно поцеловал в губы. Казалось, в этот момент для них никого вокруг не существовало.

Гейбриел чувствовал себя лишним. Все трое росли вместе, и все всегда знали, что Броуди женится на Мейре. Почему тогда он, наблюдая за ними после пяти лет совместной жизни, чувствует, что подглядывает за влюбленной парочкой?

У него с Кэтрин никогда не будет такого. То, что у них было, – это всего лишь искры пламени, обжигающей страсти. Именно страсти. Но понимание? Нет. Нежность? Нет. Любовь? Конечно, нет. Они должны пожениться, чтобы спасти клан и найти удовлетворение в теле друг друга. У них будут дети, и жизнь будет протекать без всяких сердечных осложнений.

Броуди что-то шепнул на ухо Мейре, и Гейбриел отвернулся. Его взгляд упал на кольцо на его руке, и он сжал кулак, пряча его. Если бы он мог жениться на Джин, было бы у них то, что есть у сестры и Броуди?

– Кажется, мы смущаем твоего брата, – пошутил Броуди, прижимаясь к голове Мейры. – Вы покраснели, милорд.

– Это эль, – отшутился Гейбриел, Мейра хихикнула:

– Ты выпил так много эля, что не сможешь ублажить свою невесту.

– За это не беспокойся. – Гейбриел одним глотком допил то, что было в кружке.

– Пойдем, жена. Оставим нашего предводителя одного обдумывать стратегию ухаживания. – Броуди взял руку Мейры и поцеловал. – Ты выглядишь усталой. Я уложу тебя в постель.

– Какой джентльмен!

– Едва ли, – хитро улыбнулся он, тихонько шлепнув ее по заду.

– А ну вас обоих! – Гейбриел потянулся к бутылке эля.

– Увидимся на празднике, – сказала Мейра, целуя его в щеку.

– Ага. – Сердце смягчилось, как всегда рядом с Мейрой, и Гейбриел сжал ее руку, которую она положила ему на плечо. – Тебе нужно отдохнуть, дорогая.

Мейра похлопала его по плечу, выпрямилась и, опираясь на руку Броуди, вышла из комнаты. Гейбриел чертыхнулся про себя. Это все его долг, который никогда не позволит ему распоряжаться собой, он навсегда лишен подобных отношений.

Затем Гейбриел наполнил свою кружку и выпил за проклятие, лишившее его выбора и свободы и заставлявшее жениться на рыжей строптивой девушке, способной дать покой телу, но никак не облегчающей душу.