Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как хочется курить!
Он стал думать, где сейчас Эдди с машиной, все ли в порядке дома, выйдет ли у них то, что задумали, и от этих мыслей стал еще больше беспокоиться. У него вспотели ладони и еще больше захотелось курить.
Он услышал шум в кустах и почувствовал, что страх сковал ему спину и ракетой взорвался в голове.
— Спокойно, — приказал он себе. — Спокойно.
Чтобы не дрожали руки, он сжал кулаки, креоко закрыл глаза, потом поднял веки и, увидев приближавшуюся фигурку, почувствовал, что сердце забилось сильнее. Это был маючик.
Человек в кустах облизал губы.
Когда он заговорил, его голос прозвучал, как хриплое карканье. Он проглотил слюну и сделал новую попытку.
— Привет, сынок, — сказал он. — Что поделываем? Играем в сыщиков и разбойников?
Сумерки начали пробираться в город.
Октябрьские сумерки мягки, словно кошачья шерстка. Они приходят вместе с запахом дыма, который чувствуется и в центре города, где не жгут ветки и опавшие листья. Запах дыма — это древнейший из запахов, которые знало человечество. Он придает октябрю чистоту и спокойствие, какие не может приписать себе другой месяц. Уличные лампы загораются еще до наступления темноты. Солнце красит небо в ослепительный красный цвет, перемежаемый кое-где торжественным пурпуром гряды облаков, плывущих вверх. Смелые очертания мостов со всех сторон окружают город, их натянутые тросы выделяются на фоне багровых пятен заката и зеленых уличных огней, мерцающих в наступающих сумерках, словно нанизанные на нитку изумруды.
Движения людей становятся быстрее, походки приобретают легкость. Воздух насыщается свежестью, он щиплет щеки, от него ломит зубы; витрины магазинов, осветившись, оживают, становятся похожи на пузатые, докрасна раскаленные печи. Тишина разлита в ночи, потому что осень — время тишины, и даже бессердечный и черствый город склоняет голову перед умершим летом. Люди поднимают воротники пальто, согревают дыханием руки, надвигают на лоб шляпы. По улицам свистит ветер, и горожане торопятся очутиться дома, почувствовать запах вкусной еды, услышать горячее шипение пара в радиаторах, увидеть тех, кто им дорог.
Над городом сгущаются сумерки.
Скоро стемнеет.
Хорошо бы прийти домой до наступления ночи.
ГЛАВА IV
В гостиной Дугласа Кинга зазвонил телефон. Кинг быстро пересек комнату, снял трубку и сказал — Хенли?
Голос на другом конце провода спросил: «Кто»?
— Ах, простите, я ждал другого звонка, — сказал Кинг. — Кто говорит?
— Ну ладно. Мак, — произнес голос в трубке. — Я скажу коротко и…
— Здесь нет никого по имени Мак, — сказал Кинг. — Вы ошиблись номером. — Он положил трубку и обернулся. Камерон стоял на лестнице, наблюдая за ним.
— Не Хенли? — спросил Камерон.
— Нет. Кто-то ошибся номером, — Кинг прищелкнул пальцами. — Да, кстати, относительно телефона, Пит.
— Да?
— Ты говорил с Джорджем Бенджамином несколько минут назад?
— По телефону? — спросил Камерон.
— Да.
— По правде сказать, говорил.
— Зачем ты ему звонил?
— Чтобы сказать^ что меня завтра не будет. Он хотел обсудить со мной предложение о новой линии.
— Ты ведь не сказал ему, что летишь в Бостон, верно?
— Нет, конечно. А разве надо было сказать?
— Ни в коем случае. А что ты ему говорил?
— Только, что надо отменить встречу, потому что меня не будет в городе.
— Но ты не назвал Бостон?
— Разве это так важно? — спросила Дайана. — Разве Бенджамин может помешать сделке, если будет знать, где она состоится?
— Сомневаюсь. Но он дал бы себе вырвать здоровый зуб, лишь бы узнать, с кем я имею дело, — или хотя бы, что я задумал. Понимаешь, как только об этом станет известно, я буду вынужден…
Снова раздался телефонный звонок.
— Вот наконец, — сказал Кинг, быстро подходя к аппарату.
— Я лучше позову Бобби домой, — сказала Дайана. — Становится темно.
— Дорогая, подожди, пока я поговорю, ладно? Мне не хочется, чтобы он слышал, как ты кричишь. — Он взял трубку. — Алло?
— Говорите с Бостоном, — сказал оператор.
— Хорошо.
— Говорите, сэр, ваш номер на проводе.
— Алло! Дуг?
— Как дела, Хенли?
— Все готово, — устало сказал Хенли. — Я выбил для вас эти пятьдесят процентов.
— Замечательно! С отсрочкой? Удалось получить отсрочку?
— В точности так, как вы хотели, Дуг. Когда вы сможете доставить сюда чек?
— Я отправлю Пита немедленно. Закажи ему комнату. Пит, как там с расписанием?
— Рейсы из Перри Филд каждый час круглосуточно.
— Хорошо, — Кинг посмотрел на часы. — Успеешь на девятичасовой рейс?
— Успею, если надо, — Ответил Камерон.
— Хенли, — сказал Кинг в трубку. — Он летит девятичасовым рейсом. — Не знаю, когда он прибывает. Узнайте в справочной. '
— Хорошо.
— Хенли.
— Да, Дуг?
— Хорошо сработано! — Кинг повесил трубку. — Ну, а сейчас будем действовать! — взволнованно произнес он. — Пит, позвони сейчас же и закажи билет! — Он щелкнул пальцами, нажал кнопку на диске телефона, поднял трубку и сказал: «Рейнолдс, подавайте машину как можно быстрее!»
— Ну как, все в порядке? — спросил Камерон. — ТеперЬ-то вы можете мне сказать?
— Теперь, когда это у меня в кармане, я мог бы рассказать даже Бен… Нет, вряд ли. — Он захохотал. Быстро подойдя к бару, он налил себе виски.
— Мне лучше пойти за Бобби, — сказала Дайана. — Посмотри, стало совсем темно.
— Погоди минуту, — Дайана. Разве ты не хочешь послушать?
— Да, но;..
— Дорогая, ради бога, мальчик во дворе собственного дома!
— Ну ладно… Но я действительно…
— Ты слышал, как тут разглагольствовал Бенджамин, верно, Пит? Он говорил, что у меня тринадцать процентов акций, правильно?
— Правильно.
— Нет, неправильно! — сказал Кинг. Он замолчал, предвкушая эффект, который произведут его слова. — Последние шесть лет я тихонько скупал акции. И сейчас, вот в эту минуту, у меня двадцать восемь процентов.
— Дуг, это замечательно! — воскликнула Дайана.
— Но при чем тут Бостон? — спросил Камерон.
— Когда мы были там, Дайана? Две недели назад? С тех пор Хенли безвылазно сидел там и все устроил. Он обработал парня, который имел порядочный кусок. Таких владельцев акций я называю «незаинтересованными».
Кинг быстро подошел к стоявшему в углу секретеру, открыл его и вынул чековую книжку. Усевшись за секретером, он стал заполнять чек.
— А какой кусок? — спросил Камерон.
— Девятнадцать процентов.
— Что?
— Сложи. Девятнадцать и двадцать восемь будет сорок семь. Этого достаточно, чтобы повернуть выборы туда, куда я хочу, даже если эти идиоты попытаются, окинуть Старика. Достаточно, чтобы я стал президентом фирмы! Это знавдт, что я буду
