побольше страха нагнать, пустил слух про Фаттаха, что он такой-сякой непобедимый. Человек, он же если начал бояться, то потом с ним что хочешь делай, во все поверит! Вот мы каждую серьезную акцию и прикрывали именем Фаттаха. Теперь стоит только назвать это имя, народ тут же в панику впадает. Особенно там, в столице. Те вообще его прямо Че Геварой считают. Так что давай, если надо, я организую маленькую деревню Сонгми.

– Нет, шум нам ни к чему, – сдержанно произнес Мартин. Он старался не показывать вида, но этот Ваха вызывал у него такую брезгливость, что скрывать это становилось все труднее.

– Да ты не бойся, шума не будет, – не унимался Махмудов, словно опьянев от предвкушения кровопролития, – местные горцы сами не дадут слухам плодиться.

– Да как сказать, – возразил Свенсон. – Сельчане и так взбудоражены исчезновением отца и сына Алиевых, а тут еще и налет… Нет. Давай сделаем так. Автобус стоит возле самых ворот. Сейчас темень, ключи у меня. Ты прикроешь, а я заберусь, поговорю с Алмазным, и назад.

– Как скажешь! Но, если все же начнется шум, я вышибаю ворота, а ты выезжай! – Ваха был разочарован. Он всегда был за силовое решение. Жаль, а то все бы было сделано четко и быстро. – Подхватишь меня и сразу налево, вверх к озеру.

– Ладно, только нужно постараться обойтись без угона. Пошли! – Свенсон сделал знак рукой и пошел к выходу. – Сможешь скрытно провести меня к аулу?

– Раз плюнуть! Можем под землей, это будет в трех километрах от селения, а можно верхом. На твое усмотрение. Сами справимся или возьмем с собой кого-нибудь?

* * *

– Уколоться, говоришь? – На лице Мохова мелькнула хитрая усмешка. – А что, это мысль! Но пока что я тебя только «заряжу», я ведь всего лишь глиняный, а посему големом делать не вправе. Вот стану завтра бронзовым, тогда тебя сразу же и перенастрою. Вместе с бойцами моей роты. Они все «мобилизованные», но в рабы я их не переводил. Вдруг приказ придет на демобилизацию, что я потом с дрессированными буду делать? Их же сопровождать нужно, «Зовом» стабилизировать! Да ты сам небось лучше меня знаешь, как-никак на ФАЗМО работал. И будешь работать, когда обратно вернемся, Горик ведь для этого тебя и повышает.

– Слушай, а почему бы твоим солдатам не остаться на сверхсрочную? – заметил Сериков. – Остались бы, и все!

– Ты что, охренел? – воскликнул Мохов. – Один, два – это еще понятно, но чтобы весь призыв остался! Да мне сразу звание Героя России давать нужно будет! Или его помощника, как минимум. И «мобилизацию» оставлять на последний момент нельзя, не буду же я «заряжать» бойцов в тот момент, когда звания раздают? Нет, когда прилетит челнок с программами, нужно рядом быть. Как говорят в армии, всегда быть готовым подставить плечо под падающую звездочку. Не, брат, я все продумал. Глазом моргнуть не успеешь, а у меня самое большое число големов! Пусть пока только глиняных, но зато каких! «Краповые береты» – это тебе не стройбат. Пройдет не так уж много времени, и кто-то из них наверняка вверх пойдет.

– Подожди, я что-то не понял! Вот вы все стремитесь стать… ну навербовать… нет, ну как сказать… наделать себе глиняных. – Кокакола украдкой вытер рукавом пот со лба. Черт, чего это у него язык путается! Не дай бог голем разозлится, так потом вообще пожалеешь, что разговор затеял. – Что это дает вам? Какие привилегии… или платят больше?

Капитан поначалу не понял вопроса. Он оторопело замер, уставясь на москвича. Какие деньги, какие награды? Кому нужна эта мишура, когда големы и так хозяева всего? Что захотят, то и возьмут!

– А‑а, ты шутишь, – проговорил он наконец. – Ну конечно, вы, гости столичные, все с выпендрежем! Слова нормально сказать не можете.

– Да нет, я серьезно! – Кокакола ударил кулаком по своей богатырской груди, тут же отозвавшейся гулким звуком. И видя, что капитан все еще не верит, для пущей убедительности добавил: – В натуре!

– В натуре, – недоверчиво передразнил капитан. – В натуре у собаки знаешь что красное?

– Язык!

– Член у нее красный! Язык, тьфу ты… Придумает же! Язык! – Мохов раздраженно дернул головой. Откуда Сартов такого дурака выкопал? Будь его воля, он бы этого увальня дальше раба не пустил. – Да чем больше ты дал Кытмиру големов, тем более высокий статус тебе светит! И на это можешь твердо рассчитывать! Это тебе не министерство обороны, здесь без обмана, без взяток и без знакомств. Заслужил – получи!

– Так я это, как только в Москву вернусь, сразу весь завод окучу! – обрадовался Кокакола. – Во класс! Так что же раньше не говорили? Зачем меня сюда, я бы там, на месте! Я бы… всех… их… строем!

– Зато, если твой голем проштрафился, его вина на тебя ложится! – остудил его пыл Мохов. – А наказание у нас одно, сам понимаешь, программу никто тебе стирать не будет. Так что не десять – тысячу раз подумать нужно, прежде чем такую ответственность на себя брать.

– Да? – На лице Серикова отразилась растерянность. – Не, ну его в болото, так можно… Остановлюсь-ка я на глиняном!

Мохов уже не знал, смеяться ему или плакать. Как этот размазня будет руководить ФАЗМО? Ему не то что заводом командовать, производящим «Авиценну», ему детский сад доверить нельзя! Вообще ничего нельзя доверить! Куда ему в големы, кто его глиняным делать будет? Горик что, ослеп совсем? Да это же самоубийство! Впрочем, у Сартова голова большая, пусть думает. А ему такой головняк даром не нужен.

– Вот вернемся, – капитан нажал очередную панель, – найдем твоего бронзового, с ним и решай вопрос. Сам понимаешь, я бы с радостью, только некрасиво это будет выглядеть. Георгий привез тебя сюда, не на экскурсию же! Если его не спросить, получится, что я за его спиной делишки свои обделываю. Усек?

Не дожидаясь ответа, капитан сбежал вниз по крутой длинной лестнице. Кокакола с опаской посмотрел вслед. Не нравятся ему эти подземелья. И чего его все время сюда приводят? То с Вахой иди, то с этим Моховым. Так недолго и шею свернуть. Быстрей бы уже получить глиняного и вернуться в Москву. А там, у себя он уж развернется! Там он продемонстрирует, как нужно работать. Все будут по струнке ходить.

Загрустивший было Кокакола приободрился. Ничего, пусть эти выскочки смеются над ним, он себя еще покажет. Вот только не заблудиться бы в этих лабиринтах. А то вон даже уже и шагов капитана не слышно. Черт побери, куда же это он попер,