Под утро он проснулся один. Те, с кем он провел бурное начало ночи, исчезли так же внезапно и тихо, как и появились. Так он и не понял, кто это был. Вернее, понял лишь то, что Лаймы не было, и как ни странно, понимание этого принесло облегчение, мучительное, но облегчение.

Все еще была ночь, самый конец ее, когда особенно чувствуешь неподвижность предметов: столик, поднос с высокими бокалами, приоткрытая дверца в стенном шкафу, квадрат картины на стене. Изредка за окном мелькал, усиливаясь до определенного момента, свет низко пролетавшей машины, страгивавший все в спальне, а потом, по мере удаления, возвращавший все по местам. Квартира его располагалась на последнем этаже высотного дома, здесь же был выход на крышу, украшенную небольшим садиком. Было даже одно вишневое дерево, сейчас цветущее. Он помнил, с крыши видны соседние дома, а через квартал проходила набережная, и, когда он впервые увидел, сияла, без конца и края, синяя поверхность огромной реки, шероховатая от слепящих солнечных звезд. А за дальним берегом начинался могучий лес, протянувшийся до самого горизонта, – девственный, нетронутый, первобытный.

Прошло уже два дня, как он оказался здесь. Корабль, туманный и веретенообразный капитан, отправивший их сюда, – всё осталось позади, всё, казалось, происходило давным-давно. И, однако же, ни одной детали забыть было нельзя. Как нельзя было забыть все совершенно идиотские приключения в самых недрах гигантских механизмов, обслуживающих эту, потустороннюю половину мира. Нелогичность, какая-то абсурдность и происходящего, и реакции его новых знакомых не только удивляли, но и раздражали.

Он лежал, снова вспоминая окутавшую их тьму в той корабельной рубке под присмотром зыбкого капитана. Тьма была такой же глубокой, как сон, как потеря сознания, как имитация смерти.

Но тут же все и кончилось…

…Тьма прекратилась так, словно в темной комнате включили свет. Было темно, и вдруг солнце брызнуло из открытого окна. Ветер, игравший занавеской, пах свежо и сыро. Это был явно морской ветер. И прежде чем подойти к окну и убедиться, что это так, что он не ошибся, предположив здесь море, Лука удивился тому, что вообще знает это понятие – море. Никогда в жизни он не видел море, правда, ему могло сниться нечто подобное, но это так же мало ему говорило, как и просмотренные в книгах исследования о квазарах и черных дырах.

Он тут же вспомнил свой сон на корабле, где фигурировал какой-то имперский капитан госбезопасности, но снова отвлекся, потому как подумал, что и черные дыры, и квазары на самом деле сейчас как раз много говорят ему. Оказывается, он неплохо знал, что это все означает, правда, на дилетантском уровне, но тем не менее представление имел вполне ясное. В общем, все как-то перевернулось с ног на голову, и вполне возможно, виноват в этом был корабль, вернее, представленный туманным призраком в рубке управления корабельный мозг, основательно покопавшийся в его, Луки, голове.

В окне он действительно увидел море. Погода была прекрасная, на небе ни облачка, и море было яркое, синее, с крупными алмазными звездами на остриях небольших волн. Берега, на котором стоял дом, он не увидел, берег был где-то под ним, и, свесившись из окна, Лука и в самом деле не нашел пляж: волны нешумно били в фундамент, как о причал или пирс.

Шум и смех за спиной заставили оглянуться. Ударом всего тела распахнув дверь, в комнату спиной влетела девушка. Лука почему-то поразился ее смеху: беззаботному, ясному, веселому. Ему давно не приходилось слышать такого свободного смеха. Может быть, он вообще не слышал смеха, который не скрывал бы опасения, тревоги и ожидания скорого несчастья.

Девушка между тем, так и не оглянувшись, принялась стаскивать с себя платье и оказалась в одних трусиках. Бросив платье на пол, она повернулась, увидела Луку, и новый приступ смеха немедленно овладел ею. Справившись наконец с последним взрывом непонятного веселья, она спросила, борясь с новыми зарождающимися где-то внутри судорогами:

– А ты Лука, правда? Я видела тебя вчера в вечернем обзоре. Ну и видик у тебя! Это тебя на патрульном катере так одели? Скидывай свою хламиду и пошли загорать. Пошли, пошли, я тебя со всеми познакомлю. У нас тут компания. А меня зовут Лина.

Выяснилось, что у Луки под серым стальным комбинезоном нет купальных трусов. Это вызвало новый приступ хихиканья. Девушка была, как видно, смешливая, но Луке это нравилось.

– Что за вздор! – сказала она. – Пойдем тогда без всего, какая разница.

Она немедленно стала снимать трусики и, оказавшись голой, вопросительно посмотрела на Луку. Он отрицательно покачал головой.

– Э-э, какой ты скучный, – посетовала девушка и вдруг приказала, глядя неизвестно куда, кажется, в потолок: – Купальник, живо!

Купальные трусы в красно-синих узорах немедленно возникли на полке у стены, и Луке пришлось лишь протянуть руку, чтобы взять их. Девушка, продолжая хихикать, в конце концов отвернулась, чтобы дать ему переодеться. А потом, убедившись, что он надел эти пестрые веселые трусы, схватила его за руку и потащила к двери.

Сама же она так и не удосужилась надеть собственные забытые на полу трусики. Ей, кажется, было все равно.

Так началась его новая жизнь на Земле.

* * *

Как ни светло было в комнате, где он появился после корабля, снаружи все было гораздо ярче, чем даже можно было себе представить. Пляж тянулся до самого горизонта, море было почти пустынное, лишь кое-где белели небольшие паруса яхт, да на горизонте проплывал большой океанский лайнер.

Здесь на берегу располагались причалы с множеством яхт и катеров, были еще эллинги и небольшие строения, напоминавшие ресторанчики или бары. Все это великолепие находилось на мысу, объединенное большим строением, фундамент которого выдавался в открытое море. Собственно, именно из-за этого Лука, выглядывая из окна комнаты, не мог обнаружить берега, на котором он и материализовался, отосланный с орбиты патрульным кораблем.

На белом кварцевом песке прямо у кромки берега было несколько шезлонгов, здесь же находился робот-официант, терпеливо ожидавший, когда потребуются предлагаемые им напитки. Людей было немного; не считая экипажей яхт, вокруг шезлонгов было всего человек десять молодых людей, и к ним как раз и вела Луку Лина, на ходу взяв с подноса официанта два бокала с темной жидкостью, как оказалось, прохладной и приятной на вкус.

Высокий, атлетически скроенный блондин, указывая рукой в сторону нависающего над водой трехэтажного строения, откуда доносилась громкая музыка и пение, что-то говорил внимательно слушавшим его людям. В какой-то момент взгляд его упал на подходивших Лину и Луку, и он, поведя рукой в их сторону, громко продолжил:

– Вот, кстати, и иллюстрация к моим доводам. Уж против этого вам нечего возразить. Что там ни говори, а популяция нуждается в свежей крови, даже не в крови – кровь у нас у всех одна и та же, а в комбинации генов. Жизнеспособная особь неимоверными усилиями преодолевает все препятствия, добивается лучшей доли, но и одновременно вносит свежую кровь, так необходимую нашей колонии.