Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В том, что я осталась цела, есть и твоя заслуга, наследник Самира, ведь это ты успел отозвать сокола. И раны, которые должны были достаться мне, теперь носишь ты, – разводить все эти уважительные церемонии ужасно не хотелось.
– Это заслуженное наказание за мою оплошность. Я бы хотел принести должные жертвы великой Иинат за то, что прогневил ее. Позволено ли мне будет посетить ее храм?
– К алтарю может прийти любой, если он того желает, – нет, я определенно не понимала этих перемен.
– Если царевна действительно не сердится на меня, позволит ли подарить ей эту безделушку?
Мужчина сделал знак одному из своих челядинцев, и тот подал ему резную деревянную шкатулку.
– Там лишь немного жалких безделиц из тех, что так нравятся девушкам, – пояснил он, протягивая мне подарок.
Я посмотрела на отца, спрашивая его совета, но он довольно кивал, давая понять, что одобряет. Придется взять.
– Надеюсь, что в скором времени узнаю, понравилось ли вам.
Принимая шкатулку, я встретилась с ним глазами и меня вновь обожгло. Нет, там под толстым слоем скромности скрывался все тот же разбойник, что мешает девушкам ночами лазать по деревьям!
На этом обмен любезностями был закончен, и я могла отправляться по своим делам. А завтра меня снова ожидали здесь, видимо, чтобы достойно отметить завершение самирской дипломатической миссии. Несколько служанок несли за моими носилками очередные подарки отца. В последнее время владыка сильно баловал свою дочь.
Глава 12. Страшная ночь
Оказавшись в своих покоях, я восхищенно рассматривала подарки и снова чувствовала себя маленькой девочкой на Новый Год.
За плечом у меня восторженно ахала Шанхаат, а кормилица лишь махнула рукой.
– И скажи мне, что с этим всем делать, сиятельная. Уж сундуков для нарядов не хватает! Можно ли владыке о том сказать?
Я отмахнулась.
– Скажу я, Иба, скажу. Вот завтра все и устрою.
И тут мне в голову пришла хорошая мысль.
– А не лучше ли будет те сундуки самой у мастера заказать? Тебе виднее, сколько и каких надо.
– И так можно, – согласилась кормилица. – Ваша матушка все так и делала. Все сама в хозяйстве вела да учитывала.
Я отмахнулась. Не хватает мне еще и домашними делами заведовать, помимо учебы.
– Лучше испеки мне лепешек сейчас и не ворчи. Вот разберусь со всем этим – и спать, темнеет уже.
Первым делом мы с Шанхаат разобрали наряды. Красивая увешенная по подолу блестящими амулетами голубая юбка мне настолько понравилась, что и снимать не хотелось. К ней в комплект шла короткая узкая туника такого же цвета, расшитая по краю цветной нитью, широкое ожерелье из несметного количества лазуритовых и золотых бусин и украшенный голубыми бляхами плетеный пояс из темной кожи, понизу обшитый длинной бахромой лазоревых снизок.
В этом нужно будет отправиться в храм Аннана, так как лазурит – мужской камень, решила я. Только дополнить браслетами и головным убором. Нужно будет поискать и серьги-лунницы.
Второй комплект был явно для завтрашнего приема, и я велела развесить ткань, чтобы исчезли складки.
Так и не сняв с себя новый наряд, я уселась перед блестящим тазом, заменявшим мне зеркало, но уже было темно. Пришлось крикнуть, чтоб принесли огня. Пока Шанхаат зажигала лампы, я выбралась во дворик, чтобы без лишних свидетелей рассмотреть содержимое подаренной мне самирским царевичем шкатулки.
По верхней стороне резной крышки сплетались в узор резные ветви диковинных растений, а между ними пели, раскинув крылья, перламутровые птицы. Ящичек запирался на простую бронзовую булавку с головкой в виде цветка.
Я осторожно заглянула под крышку. Там лежал красивый инкрустированный перламутром деревянный гребень для волос, небольшая подвеска для прически с прозрачным, как мед, куском янтаря, и маленькая глиняная табличка, надпись на которой гласила: «Ты будешь танцевать сегодня для меня?»
Воистину, наглость – второе счастье! Неужели он думает, что я дважды попадусь на этот трюк? Нет, для общего же блага будет лучше, чтобы он провел этот вечер один. Моя судьба уже определена, и изменить ее ничто не в силах.
Конечно, надо бы поговорить, но я боялась оставаться с ним один на один. Иногда в глазах этого мужчины я видела неудержимый огонь желания, совсем как тот, из-за которого раскололась сущность Иинат.
Да, он могучий воин, да, его тело и лицо очень красивы, и худенький долговязый Энмер-ани выглядит на его фоне просто заморышем, убеждала я себя, возвращаясь в комнату. Но зато рядом с ним я не чувствую себя как уж на сковородке! От одного взгляда самирита меня бросает то в жар, то в холод, а мысли в голову лезут такие, что от зависти помрет и главная героиня любовного романа!
Нет, завтра же наберусь смелости и найду повод поговорить с обнаглевшим прЫнцем, просто выскажу все наболевшее ему в лицо, хотя приличные девушки так не поступают! А сегодня пусть поскучает один!
Бросив шкатулку на кровать, я уселась перед зеркалом расчесывать на ночь волосы, отослав поспешившую на помощь Шанхаат. Слишком много мыслей нужно было обдумать, а ее болтовня и причитания будут только мешать.
Волосы почти каждый день мне мыла Иба, полоща их в немного пенном отваре трав. От этого локоны становились мягкими и пушистыми.
Сейчас из темных глубин зеркала на меня смотрела уже не заморенная бледная девочка, какой я увидела себя больше четырех месяцев назад, а прекрасная молодая девушка с нежной кожей и розовыми чуть пухлыми губами. Бездонные голубые глаза, окаймленные густой каймой темных ресниц, завершали образ.
«Ах, нет, я все-таки хороша! Чудо, как хороша!» – всплыли в памяти слова красавицы Оксаны*. А ведь и правда повезет тому, кому я буду женою! И пусть вредный Асмаррах всю ночь киснет под своим деревом, я к нему не приду! Я же знаю, чего он хочет!
Просить, чтобы я для него танцевала, экий наглец. Наглец и врун!
Я встала и крутанулась на месте, амулеты на подоле нежно зазвенели.
Для полноты картины добавила ручные и ножные браслеты, а вот мешавшее длинное и тяжелое ожерелье сняла. Потом привыкну.
И подвеску его красивую я носить не буду! Жуткая обида колыхнулась в душе и прошла.
«А, собственно, почему я на него так злюсь?» – вдруг задумалась я. Никаких весомых причин не находилось. Царевич, конечно, гад, но смелый. «И красивый!» –
