Тактика поменялась. Все транспортные и десантные суда, как республиканские, так и вахновские, отвели в соседнюю систему. С тех пор минуло два месяца, а подобраться к планете ударные силы эскадры до сих пор не смогли. Расквартированные на транспортах дивизии изнывали от тесноты и безделия. Командиры сбивались с ног в поисках хоть чего-то, что займёт солдат, но даже эти потуги не всегда приводили к успеху. Безделие вело к расхлябанности, и Алексей всё чаще слышал недовольство солдат собственным положением.

За метровым стеклом что-то мелькнуло, и Алексей обратился во внимание. Патрульное звено истребителей, лениво маневрируя между сотнями неподвижно застывших транспортных кораблей, медленно прошло мимо и скрылось за ломаным силуэтом вахновского грузовика. Осознав, что в нынешнем положении даже проход истребителей вызывает интерес, Алексей невесело ухмыльнулся.

— Майор, — послышался за спиной низкий голос, — вот ты куда подевался. Ищу тебя, ищу.

— Присаживайтесь, господин подполковник, — обернувшись и увидев командира полка Стомина, произнёс Алексей, — в ногах правды нет.

— Похоже, нигде её нет, — выдохнул начальник Алексея, — я за тобой. Комдив требует, немедленно.

— Случилось что?

— Случилось.

— Поднимать батальон?

— Нет, — убил Стомин хрупкую надежду, — нужен только ты.

Смутное чувство тревоги, не покидающее с самого утра, стало приобретать осязаемые черты. С подполковником у Алексея сложились нормальные рабочие отношения. Он слишком хорошо знал Стомина, чтобы быстро понять, раздражительность вкупе с хмурым лицом подполковника ничего хорошего не сулили.

Навязываться в собеседники не стал. По-уставному отстав от командира на два шага, Алексей молча двинулся следом. Пустынные палубы меняли одна другую и в конечном итоге вывели к медицинскому блоку.

Потоптавшись перед входом в нейроцентр, Стомин повернулся к Алексею.

— Скажи, майор, — спросил он, пытливо заглядывая в глаза, — есть что-то, связанное с тобой, о чём я не знаю?

Сбылись худшие прогнозы. Алексей вмиг вспомнил, в какие места попадал после таких вызовов, и по спине пополз неприятный холодок.

— Есть такое, командир, — всё же ответил он на вопрос.

— В таком случае желаю успеха.

— Вы меня как на смерть провожаете, — перешагивая порог, позволил Алексей себе иронию.

Нейроцентр встретил взглядами комдива Хозина и начальника штаба дивизии Воста. Оба стояли рядом с массивным креслом аппарата мыслезаписи. Рядом, за полукруглой консолью управления сидели двое в белоснежных медицинских палатах.

— Господин полковник, майор Вольнов прибыл по вашему приказанию.

— Здравствуй, комбат, — мельком взглянув на Алексея, Хозин указал рукой на приглашающе разложенное кресло, — устраивайся.

— Может, объясните, что происходит?

— Садись, майор, вопросы потом.

Угрюмый вид комдива, с которым Алексея вязало давнее знакомство, дал понять, что лучше так и сделать. Внутри всё протестовало, но будучи подневольным, отбросил собственные чувства. Спустя сорок минут, поняв, что именно ему записали на кору мозга, Алексей повернулся к комдиву.

— Зачем мне навыки пилотирования? В республике что, нехватка пилотов?

— Встаньте, майор, — перешёл на официальный тон полковник. — Слушай боевой приказ, — отчеканил он, дождавшись, когда Алексей выберется из кресла. — Первое. Закончив процедуру мыслезаписи, незамедлительно прибыть к шлюзу номер семь для отбытия к месту выполнения задачи. Второе, — читал Хозин, глядя в экран планшета, — провести полёт над территорией противника в соответствии с инструкцией, полученной непосредственно перед вылетом. Приказ за номером две тысячи сто три подписан командиром дивизии полковником Хозиным и начальником штаба подполковником Востом. Приказ понятен?

— Никак нет, — надеясь вытянуть из командира хоть что-то, ответил Алексей, — объясните, господин полковник, что это значит?

— Думаешь, я понимаю, — увлекая Алексея прочь из нейроцентра, говорил комдив, — ты, Вольнов, как магнит для неприятностей. Нормальный вроде мужик, воюешь, ладишь со всеми, но именно вокруг тебя постоянная возня, ни причин, ни смысла которой я не понимаю. Ты знаешь, кто давал мне по поводу тебя указания?

— Глава республиканской контрразведки Дэйсон?

— Главком сухопутных войск генерал Роялд. Я впервые вижу такой интерес к персоне простого майора. — Добравшись до межпалубной развязки, комдив вызвал кабину лифта и вновь повернулся к Алексею. — Допускаю, что это связано с твоей чужеродностью, но тогда ты более осведомлён в вопросах, которые мне задаёшь. Это так?

— Отчасти, — зайдя в кабину следом за комдивом и начальником штаба, ответил Алексей, — но сейчас, положа руку на сердце. Не знаю, не понимаю, да ещё этот полёт. В жизни никогда ничем летающим не управлял.

Пропустив мимо ушей слова Хозина, что распоряжения на его счёт отдавал главком сухопутных войск, Алексей, приблизившись к откинутому трапу катера, ожидал увидеть людей в форме дэйсоновского ведомства. Оказалось, что, кроме пилотов, на катере никого нет.

Козырнув начальству, устроился в салоне. Внешние створы шлюза, явив крохотный квадратик света на гигантском чёрном корпусе, разошлись в стороны и выплюнули в космическую пустошь песчинку включившего бортовые огни катера.

— Это и есть шагающая серия? — рассматривая растущую в лобовом иллюминаторе, похожую на вплавленные друг в друга геометрические фигуры, конструкцию, спросил Алексей пилотов.

— Один из первенцев, — горделиво ответил пилот, кивнув в сторону невероятно уродливого творения, — можно ли было ещё пять лет назад о таком мечтать? — подмигнул он Алексею. — А сейчас, господин майор, руками трогаем, да ещё и летаем.

— Здорово, — поддержал Алексей пилота, — вот только дизайнеров бы вам поменять.

По мере приближения растущая на глазах громада быстро затмила иллюминаторы.

Как только катер, войдя в створы шлюза, заглушил двигатели и Алексей засобирался на выход, услышал за спиной голос пилота:

— Нам приказано ждать здесь.

Сказано — сделано. Алексей вновь уселся в кресло и прикрыл глаза. За безмятежным выражением его лица скрывалась напряжённая работа мысли.

«Возможно, — думал он, разбирая один из нескольких возможных вариантов, — вполне возможно, что это просто армейская операция, к которой ни разведка, ни ведомство Дэйсона не имеют отношения… Тогда почему я? — вопрошал себя Алексей. — Потому что считаюсь одним из лучших офицеров дивизии, — искал он ответы. — И поэтому главком занимается тобой лично, — возразил сам себе Алексей, — ты такой, мать твою, приятный парень, что главкому за счастье с тобой вошкаться. С майором. Которых только в нашей армии как собак нерезаных. Бред, — добил он собственные измышления, — бред собачий».