На приближении Эгремонта Джаспер Тюдор обернулся. Он был графом, а Эгремонт всего лишь бароном – различие в титулах, согласно которому валлиец, к своему тайному удовольствию, получил чинный поклон. Барон был выше и шире в обхвате, с мощной грудью и плечами закаленного ратоборца. Зато Джаспер Тюдор доводился сводным братом королю. Барона он встретил непринужденной улыбкой.

– К своему отцу я послал скорохода, – сообщил Эгремонт. – Думаю, мы их сможем здесь удержать. Но людей нам понадобится больше, – озабоченно добавил он, – прежде всего, чтобы вовремя чинить заграждение.

Произнося эти слова, он хмурился, и было ясно почему. Воины вроде Эгремонта учились действовать на полях сражений, маневрировать и наступать, а не отбиваться из-за столов и терновника в убогих проулках. Если солдаты Йорка прорвутся, то бой обещает быть жестоким; до этих же пор это не сражение, а ерзанье: ни туда ни сюда. А пота и крови все равно много.

– У вас есть еще какой-то замысел, кроме как удерживать дороги? – осведомился Тюдор.

Эгремонт невесело покачал головой.

– Пока ничего. Хотя бог знает, нельзя же королю стоять в этом городишке вечно. Мне кажется, я видел, как на юг отсюда проскакали гонцы. Хотя если это за подкреплением, то ждать его здесь придется с неделю, не меньше.

– К Йорку за это время тоже может подтянуться подмога, – почесывая подбородок, высказал соображение Тюдор.

– Отец у меня говорит: вы, валлийцы, хитрецы не хуже шотландцев, – с легкой небрежностью улыбнулся Эгремонт. – Ну так пустите же свою хитрость в дело: придумайте, как нам ловчее сладить с неприятелем? Мне ужас как хочется увидеть нынче голову Солсбери на пике, а с ней и головы его сыновей. Вот тогда его дому действительно будет нанесен непоправимый урон. Меня такая мысль, во всяком случае, греет.

– Ваш отец, я заметил, не очень-то жалует моих соплеменников, – осмотрительно заметил Тюдор.

– В самом деле, – усмехнулся в ответ Эгремонт, – он называет вас «ложкоперами». Прут со стола ложки, хоть привязывай. Однако ваши луки он ценит по достоинству. Мне же еще лишь предстоит определиться со своим мнением.

– Насчет людей или луков?

– Людей, само собой. Кому-нибудь из ваших лучников я бы даже пожаловал неплохой манор. А что. Пускай они неравнодушны к чужим ложкам, но видит бог, стрелки из валлийцев отменные.

Тюдор поднял бровь: что это за щедрость накатила на барона? И тут же сообразил, что англичанин намеренно пытается его поддеть потехи ради. А потому в ответ валлиец шутливо хмыкнул.

– Они мне тут недавно сетовали, что до ложек никак не могут добраться. Едва останавливаются в Англии на постой, как какая-нибудь местная девица уж затаскивает их в укромный уголок. А потому те ложки вам самим как-нибудь сгодятся, вскармливать в будущем году валлийских бастардов.

– О да, этим словом отец вас тоже именует, – припомнил Эгремонт, хлопая Тюдора по плечу. Оба развязно рассмеялись, и напряжение друг к другу схлынуло. Томас протянул ладонь, и Джаспер Тюдор резко ее сжал, но не тут-то было. А ну, кто кого?

От забавы их отвлекло появление троих ратников в сине-желтых сюркотах Перси – они спешили с холма, неся с собой знамена.

– Если надо – будем держаться здесь хоть день, хоть всю неделю, – сказал Томас, радостно и пристально наблюдая за приближением своих. – Досадно, что мы не можем нанести встречный удар, но отыграться на враге можно и с этих барьеров. Пусть хотя бы король пребудет в безопасности, и то ладно. Несмотря на всю свою безбожную спесь, для нападения Йорк и Невиллы выбрали не тот город, да и не тех людей. Так что они еще пожалеют, что нарвались.

Уже час с лишним Уорик холодно взирал, как под прикрытием щитов солдаты с гвизармами безуспешно атаковали барьер высотой с конного всадника. Все утро Уорик наступал на горло своему гневу. У отца с Йорком находиться здесь были свои резоны, но получается, что они сами, каждый по-своему, сковывали действия своих капитанов. Йорк хотел замириться с королем, а отец жаждал одного: посчитаться с семейством Перси. В результате оба теряли всякое преимущество от использования более крупной армии, приведенной под Сент-Олбанс. Будь у Уорика сила заставить солнце заново взойти, он бы позаботился обставить все так, чтобы встреча с королем произошла на дороге, среди чистого поля. Тогда бы король Генрих был вынужден сдаться, иначе его колонна оказалась бы разбита и смята одной лишь численностью йоркских латников и лучников. Но вместо этого отец Уорика и Йорк ввергли себя в положение, где три тысячи людей оказались вынуждены просачиваться в город сквозь трубу узких проулков. Огромное преимущество в числе сошло, в сущности, на нет; оставалось благодарить Бога и себя хотя бы за то, что делали свое дело лучники, мешая, со своей стороны, валлийцам беспрепятственно стрелять. А иначе, без уориковских красных акетонов, натиск превратился бы для врага просто в стрельбище. Тем не менее заграждения по-прежнему стояли, и выпады с флангов ни к чему не приводили.

Уорик в глухом отчаянии стиснул зубы. От идеи поджечь заслоны он отказался сразу же, как только завидел по обеим сторонам узкой дороги деревянные дома с поперечинами балок. Если это сделать, то весь город превратится в адскую печь, а затем в погребальный костер для короля. Йорк недвусмысленно дал понять, что такого не потерпит, и теперь солдатам оставалось единственно растаскивать завалы, ловить телом стрелы и гибнуть без всякого продвижения вглубь.

Дав коню шпор, Уорик двинулся вдоль идущих сплошной линией задних стен домов. Отсюда видна была торчащая над городом колокольня церкви Святого Петра; чувствовалось, что с нее ведется наблюдение. Хищный прищур глаз – вот, пожалуй, единственное, что выдавало интерес Уорика к тому, что открывалось взору, но к его глазам сейчас никто не присматривался. Сент-Олбанс был городком древним и за главными улицами разветвлялся во всех направлениях. Назади домов здесь тянулись палисадники – в частности, за забором одного большого белого дома. Там мог находиться открытый участок, образовывая зазор вдоль всего строения. Неплохое место для прохода, если он там есть.

Люди короля перегородили дороги, так что отец и Йорк сейчас, само собой, штурмуют те заграждения. Однако по мере того, как Уорик всматривался в окружающий его пейзаж, его все больше пробирала мысль: неужто и другие пути перекрыты так же наглухо? В памяти ожил Лондон, наводненный прибывшим из Кента войском Джека Кейда – Уорик тогда как раз ему противостоял. Именно такое, чем-то схожее хитросплетение окольных дорог и тупиков наталкивало на мысль, что в городе есть – непременно должен быть – какой-нибудь другой маршрут в обход подобных препятствий.

Сейчас мимо проезжал один из вассалов Уорика, за которым трусцой бежала дюжина кольчужников с топорами и протазанами.

– Гэйврик! – окликнул Уорик, чувствуя щекочущий прилив волнения. – Сэр Говард!

Когда рыцарь, обернувшись, поднял забрало, он нетерпеливым взмахом поманил его к себе. Кольчужники остановились, привычно используя любую возможность передохнуть.