Для вящего эффекта я сделал пару шагов и остановился, молча глядя на нее сверху вниз. В помещении воцарилась полная тишина и заметно потемнело.

— Между вами и остальной конторой две закрытые двери, — произнес я очень, очень тихо. — Да и народу сейчас на этаже почти никого. У вас тут классные ковры, отделанные дубом стены и журчащая штука в коридоре. — Я чуть улыбнулся. — Того, что здесь произошло, никто не слышал. Иначе сюда бы уже прибежали.

Она поперхнулась, не делая попыток пошевелиться.

— Я хочу, чтобы вы сказали, кто заставил вас нанять детектива для слежки за мной.

Она честно попыталась взять себя в руки.

— Я н-не понимаю, о чем вы.

Я покачал головой, вытянул руку в направлении бара и поманил пальцем.

— Forzare, — пробормотал я, сопроводив заклинание небольшим усилием воли. Дверца бара раскрылась. Я выбрал бутылку жидкости, на вид напоминавшей бурбон, и повторил жест еще раз, заставив ее перелететь из бара ко мне в руку. Открутив пробку, я сделал глоток. Виски приятно обжег горло.

Эвелин Дерек смотрела на меня с нескрываемым потрясением — раскрыв рот и побелев сильнее, чем сельская местность в штате Мэн зимой.

Я пристально посмотрел на нее.

— Вы уверены?

— О господи, — прошептала она.

— Эвелин, — произнес я тоном, каким обычно обращаются к неразумному ребенку. — Сосредоточьтесь. Вы наняли Винса Грейвера, чтобы он следил за мной и докладывал вам о моих перемещениях. Кто-то просил вас сделать это. Кто именно?

— М-мои клиенты, — заикаясь пробормотала она. — Это конфиденциально.

Мне ужасно не хотелось запугивать эту женщину. Она реагировала на мою магию ровно так, как любой другой, кому прежде не доводилось иметь дело со сверхъестественными явлениями — из чего следовало, что она, возможно, не имеет представления о природе тех, чьи интересы защищала. Она просто пришла в ужас. Я хочу сказать, я знал, что не собираюсь причинить ей вреда. Но кроме меня в кабинете не было никого, кто мог бы это сделать.

Вся хитрость блефа заключается в том, что его надо доводить до конца — даже тогда, когда это становится неприятным.

— Мне право же, не хочется быть грубым, — с досадой произнес я и поставил бутылку на стол. Потом медленным, драматическим жестом поднял левую руку. Несколько лет назад я серьезно обжег ее, и хотя поврежденные ткани у чародеев восстанавливаются лучше, чем у других людей, вид у руки до сих пор довольно жуткий. Ну, теперь она по крайней мере не напоминает спецэффекты из ужастика, но даже так шрамы на пальцах, ладони и запястье производят на непривычного человека не самое благоприятное впечатление.

— Нет, постойте, — пискнула Эвелин. Пятясь, она отползла на пятой точке к стене, прижалась к ней спиной и вскинула руки, прикрываясь. — Не надо!

— Вы помогали своему клиенту совершить покушение на убийство, Эвелин, — ровным голосом произнес я. — Скажите мне, кто это.

Глаза ее округлились еще сильнее.

— Что? Нет. Нет, я не слышала, чтобы кто-нибудь пострадал.

Я шагнул ближе.

— Говорите! — рявкнул я.

— Хорошо, хорошо! — пролепетала она. — Она… — и осеклась так внезапно, словно кто-то схватил ее за горло и начал душить.

Я немного ослабил давление.

— Скажите мне, — произнес я немного тише и мягче.

Эвелин Дерек замотала головой; страх и смятение лишили ее остатка самообладания. Ее затрясло. Несколько раз она открыла и закрыла рот, но не смогла издать ничего, кроме едва слышного неразборчивого писка. Взгляд ее заметался из стороны в сторону, как у загнанного зверя.

Что-то тут было не так. Совсем не так. Человек вроде Эвелин Дерек может удариться в панику, может зажаться, может забиться в угол — но только не лишиться дара речи.

— Ох, — произнес я скорее сам себе. — Как я ненавижу эту фигню…

Я вздохнул и, обогнув стол, подошел к ней.

— Черт, если я узнаю, что кто-то… — Я тряхнул головой и оборвал фразу, не договорив. Она меня и не слушала, зато начала плакать.

Типичный случай реакции человека, свободная воля которого подчиняется постороннему психическому воздействию. Я поставил ее в такие условия, при которых рациональная, логическая часть ее рассудка желала сказать мне, кто ее нанял. Да и эмоции тоже не спорили с этим.

Вот только бьюсь об заклад, кто-то залезал к ней в голову. Кто-то оставил у нее в голове нечто такое, что не позволяло мисс Дерек говорить о своем клиенте. Черт, она могла даже вообще не помнить осознанно, кто ее нанимал, — несмотря на тот факт, что она неизвестно почему наняла детектива шпионить за кем-то, совершенно ей незнакомым.

Все почему-то считают, что подобные логические нестыковки не дадут человеку мириться с наложенными на его рассудок запретами, что рано или поздно он освободится от них.

Беда только в том, что человеческий разум не целиком подчиняется логике. Подавляющее большинство людей, будучи поставлены перед выбором принять ужасную истину или закрыть на нее глаза, выбирают второе — так спокойнее. Это не делает их сильнее или слабее, лучше или хуже. Просто они люди и остаются людьми.

Такова уж наша природа. Всегда найдется куча поводов отвлечься от неприятной правды, если мы хотим ее избежать.

— Эвелин Дерек, — произнес я решительным, властным тоном. — Посмотрите на меня.

Она вжалась в стену и замотала головой.

Я опустился перед ней на колени, осторожно взял за подбородок и повернул лицом к себе.

— Эвелин Дерек, — повторил я мягче. — Посмотрите на меня.

Женщина подняла на меня взгляд своих темно-зеленых глаз, и я сумел удержать его на время, достаточное, чтобы заглянуть ей в душу.

Если глаза — зеркало души, окно в нее, то чародеев можно сравнить с подглядывающими в эти окна. Когда чародей заглядывает кому-то в глаза, он видит самое сокровенное, что есть у этого человека. У каждого из нас это получается чуть по-разному, но суть не меняется: взгляд в глаза другого человека открывает доступ к самой сущности его характера.

Зеленые глаза Эвелин Дерек, казалось, поглотили меня, и я оказался стоящим в комнате, почти такой же, как кабинет, в котором мы оба только что находились. Мебель отличалась минималистской изысканностью. Мисс Дерек, похоже, не относилась к числу тех, кто обременяет свою душу дорогими воспоминаниями и прочими мелочами, которые большинство людей собирают всю свою жизнь. Вместо этого она старательно приводила в порядок свои мысли и эмоции, не оставляя места личным заморочкам.

Однако, рассматривая комнату, я увидел и саму мисс Дерек. Я ожидал увидеть ее в деловом костюме — ну, или в студенческом прикиде. Вместо этого она была одета…

Скажем так, она была одета в очень дорогое, очень минималистическое черное белье. Чулки, подвязки, трусы, лифчик — все черное. Все это смотрелось на ней, гхм, очень хорошо. Она стояла на полу на коленях, раздвинув их, сцепив пальцы рук за шеей. Она стояла лицом ко мне, чуть приоткрыв рот, учащенно дыша. Я имел возможность немного перемещаться из стороны в сторону, и эти ее зеленые глаза, не отрываясь, смотрели на меня — расширенные, полные желания зрачки, и бедрами она так двигала, поддерживая равновесие…