— Точно. — Дима кивнул, хотя знал, что колпак его шлема, непрозрачного со стороны затылка и закрытого спереди позолоченным забралом, даже не шелохнётся. — Метров сто в диаметре. Да в такую дырку от бублика весь «Лагранж» проскочит, и с пришвартованными кораблями в придачу!

«Звёздный обруч» (сейчас он действительно был похож на гимнастический обруч, неестественно тонкий по сравнению со сложенными из массивных сегментов «космических батутов») свободно висел в пространстве в полукилометре перед «крабами». Солнце светило прямо в глаза, но светофильтры шлемов справлялись со своей задачей, и Дима, как и прочие его спутники, могли насладиться фантасмагорическим зрелищем косматого светила в кольце «обруча». А ещё это походило на свободно висящий в пустоте глаз — с пылающим зрачком и чёрной радужкой, оконтуренной тончайшим серебряным ободком.

— А можно как-то отойти в сторону? Так деталей не различить, ни шиша ведь не видно вот так, против Солнца! — пожаловался Леднёв.

— Могу обогнуть эту штуковину и встать с обратной стороны. — отозвался Дима. — Тогда солнце будет светить нам в спину.

— Хорошо бы. Действуй, тогда, а я фотокамеру налажу, отснимем всю плёнку…

— «Чижик-один», это «Большому гнезду». — Дима отжал клавишу вызова на правом джойстике. — Намерен совершить маневр, чтобы занять позицию с противоположной стороны от «обруча».

— Принято, «Чижик-один». — зазвучал в наушниках голос Джанибекова. — Запрещаю подходить к объекту ближе, чем на триста метров. «Чижик-два» сохраняйте позицию, ведите наблюдение.

— Принято, «Большое гнездо». — отозвался на общей частоте Гонтарев, пилотировавший второй «краб» — Слышь, Димон, смотри, не проскочи в это колечко, а то разыскивай тебя потом по всей Галактике!

— «Чижик-два», прекратить пачкотню в эфире! — строго окликнул балагура Джанибеков

— Дядя Вова сегодня суров. — хмыкнул Дима, отжав пальцем клавишу переговорника, к которому были подключены обе «Пустельги», его и Леднёва. — Нервничает дядя Вова, беспокоится о нас, грешных…

«Дядей Вовой» они называли капитана «Эндевора» — за глаза, разумеется.

— Он прав, не стоит без особой надобности приближаться к «обручу». — сказал Леднёв. — Кто его знает, в самом деле…

Дима подумал, что астрофизик ведёт себя странно. Ну, хорошо, капитан, он по должности своей перестраховщик, но Валерка-то! Разве не он рвался сюда, наплевав на все возможные неудобства и совсем не гипотетические опасности? И вот, пожалуйста: преодолеть такое расстояние и не решаться приблизиться на лишние двести метров! А ведь сделать это рано или поздно всё равно придётся — задача «Эндевора» не просто разыскать инопланетный артефакт и полюбоваться, как он сверкает на фоне Млечного Пути, а заарканить его и отбуксировать к «Лагранжу»…

— «Чижик-один», как слышите? — снова раздалось на частоте «Эндевора». — Вам старт через три секунды… две… одну… пошёл!

Дима тронул пальцами в неуклюжих перчатках джойстики. В спину толкнул импульс маневровых движков, «краб» дрогнул, и одновременно «звёздный обруч» поплыл в сторону так, что огненный зрачок стал медленно отползать к серебряному краю «радужки». Зрелище было завораживающее.

— Слушай, а сколько он весит? — спросил Дима.

— Обруч-то? Если предположить, что удельный вес тот же, что у двух других, то… пожалуй, тонн двадцать или тридцать. Но это неточно — взвешивали только гобийский артефакт а от него не так уж много осталось. К лунному же после происшествия с олгой-хорхоями даже приближаться запрещено, хотя учёные на «Ловелле» роют реголит от нетерпения и уже охрипли, доказывая, что никакого риска нет.

— А он есть?

— Кто ж его знает?

— Ну ладно, бог с ними, с червяками этими электрическими. — Дима бросил взгляд на экранчик курсографа и двумя короткими импульсами скорректировал траекторию буксира. — Но как мы эту хреновину назад потащим, если даже не знаем её массы? А если она не двадцать тонн весит, а все полсотни? Прикинь, сколько «Эндевору» придётся разгоняться с таким довеском на его малой тяге!

— Насчёт массы не беспокойся, массу определить несложно. — успокоил его Леднёв. — Пристыкуешься к нему на своём «крабе», дашь секундный импульс — и по кинетическому вектору, который приобретёт вся эта махина, высчитаем её массу. Задачка для восьмого класса средней школы. А вот насчёт разгона — тут ты прав, с этим могут быть проблемы.

— И что же делать?

— Ну… надо подумать. — неопределённо ответил астрофизик. — Есть кое-какие мыслишки на этот счёт. Вернёмся на корабль, подробно всё расскажу, а сейчас давай, тормози тразворачивайся. Не видишь — прибыли?

— Девяносто семь тонн! Вы хоть понимаете, что это значит?

Вопрос был сугубо риторический. Все, присутствовавшие при разносе, владели азами небесной механики — и, соответственно, могли прикинуть в уме последствия. Оптимизма результаты этих прикидок не внушали.

— Плюс три месяца разгона, мой капитан! — подсказал Жан-Лу Кретьен. Он висел, пристегнувшись, в кресле и торопливо тыкал пальцем в кнопки карманного калькулятора.

— И ещё столько же торможения! Кто уверял, что вес «обруча» не может превосходить тридцати тонн? И где теперь водород брать прикажете — из пердячего пара?

Леднёву, которому и была адресована эта тирада, беспомощно пожал плечами. Джанибеков прав на все сто: именно астрофизик голову давал на отсечение, что разыскиваемый артефакт не может быть больше и массивнее того, что обнаружен на Луне. И вот теперь водорода, служащего рабочим телом для ионного двигателя «Эндевора» действительно может не хватить для возвращения к «Лагранжу». Но… кого, в самом деле, винить за то, предмет их поисков оказался гораздо больше и по меньшей мере, втрое тяжелее того, на что они рассчитывали, отправляясь в этот полёт? Теперь остаётся только выкручиваться.

— Есть предложение. — заговорил француз, оторвавшись от счётной машинки. — Собственно, это идея мсье Леднёва, я только проверил. Может, лучше он?..

Астрофизик встрепенулся и бросил на астронавта взгляд, полный немой благодарности. Джанибеков махнул рукой — говорите, мол.

На то, чтобы изложить свою задумку, Леднёву понадобилось около семи минут — слушатели имели достаточно подготовки, чтобы улавливать самое важное на лету. Если вкратце, то его предложение сводилось к тому, чтобы перекинуть с Земли в окрестности «обруча» пару комплектов разгонных одноразовых движков — такие широко используются для перемещений особо массивных и габаритных объектов между околоземными орбитами. Например, как слышал Дима, недавно с из помощью строящийся планетолёт «Заря» перегнали с орбитальной верфи «Китти-Хок», висящей на низкой орбите, к «Гагарину», где будет происходить окончательная достройка и наладка систем корабля.

Эти движки — по сути, обычные твердотовливные ускорители, называемые в обиходе «бустеры», — будучи запущены, выгорали до конца, создавая весьма солидную тягу. Конструкция их позволяла менять её величину, а так же время беспрерывной работы в широких пределах — для этого достаточно было изъять из оболочки бустера или, наоборот, добавить туда сегменты прессованной горючей смеси, которая, собственно, и