В 1219 году Глеб и Константин Владимировичи повели на Рязань половецкую орду. Навстречу ему вместе с братьями выступил Ингварь Игоревич. Ненависть к братоубийце объединила вокруг него всех родственников. Согласно В. Н. Татищеву, сражение произошло выше реки Прони и закончилось полной победой Ингваря, чьи дружинники перебили больше половины половцев. В Лаврентьевской летописи сохранился рассказ об этой битве: «В то же лето пришел беззаконный Глеб Владимирович со множеством половцев к Рязаню, и вышел ему навстречу Ингвар со своими братьями, и сошлись оба войска, и бились крепко, и Божьей помощью и честного креста силою победил Ингвар злого братоубийцу Глеба, и многих половцев побили, а иных повязали, сам же окаянный с немногими бежал» (с. 422). Согласно Воскресенской летописи, Глеб и Константин снова укрылись у степняков: «а Глеб сам утече опять в Половци и со братом» (т. 7, с. 126).

Глеб Владимирович и не думал сдаваться, поскольку ставки в затеянной им игре были необычайно высоки. Князь бросил клич по всей степи, сулил ханам все, что им было угодно, и кочевники, поверив обещаниям, пошли под его знамена. Донские половцы огромной силой двинулись на Русь. В Рязани оценили масштаб опасности, поняли, что своих сил для отражения нашествия будет недостаточно, и спешно послали за помощью в стольный Владимир. Князь Георгий откликнулся на зов соседей, быстро снарядил полки и отправил их на помощь Ингварю Игоревичу: «Того же лета князь Рязаньский Ингварь присла к великому князю Георгию и ко брату его Ярославу, помощи просящи на Половци, и посласта к нему полка своя, и иде с ними на Половци» (Воскресенская летопись, т. 7, с. 126).

Здесь сделаю небольшое отступление. Очень часто можно услышать обвинения в адрес князя Георгия в том, что зимой 1237 года он не помог рязанцам отразить вторжение монгольских войск. Причин, по которым великий князь так поступил, называют массу, в том числе и желание ослабить рязанских князей. Но возникает закономерный вопрос: зачем Георгию губить своих союзников и вассалов в 1237 году, если до этого он им все время помогал? С другой стороны, муромские и рязанские князья постоянно поддерживали именно Георгия, даже в битве на Липице муромская дружина сражалась на его стороне. Поэтому все высказывания о том, что в страшную зиму Батыева нашествия Георгий Всеволодович сознательно не помог соседям, являются не более чем голословными утверждениями. Ситуация 1219 года это полностью подтверждает. В 1237 году в силу объективных причин великий князь просто не успел прийти на выручку Рязани: слишком быстро развивались события.

Но вернемся в год 1219-й. Едва половецкие ханы узнали о том, что против них выступили не только рязанские дружины, но и суздальские полки, их охватила паника. Потому что одно дело – воевать с Рязанским княжеством, и совсем другое – против всей Северо-Восточной Руси. Огромная орда начала разбегаться, и в это время половцев атаковали русские. Разгром был полный и окончательный, множество кочевников было перебито, а остальные просто рассеялись по степи. Повезло только тем, кто убежал заранее.

Что же касается князя Глеба, то он стал изгоем. На Руси ему не было места, и он был вынужден скитаться в половецких степях. Вскоре князь сошел с ума и умер: «и побежа сам в Половци, и обезуме, тамо и скончася. И по Глебе седе на Резани Ингварь Игоревич, а по Ингваре княжиста дети его Роман, Юрьи, Олег» (Воскресенская летопись, т. 7, с. 243). Сыновья Ингваря будут первыми из русских князей, которые вступят в битву с монголами лютой зимой 1237 года.

После победы над братьями Всеволодовичами Владимир Мстиславич с дружиной вернулся в Псков. Именно этот князь и стал на ближайшие годы главным противником рыцарей-меченосцев в Прибалтике. Недаром Генрих Латвийский отметил: «После смерти великого короля Владимира полоцкого, появился новый противник ливонской церкви, Владимир» (с. 181). Такую похвалу надо было заслужить.

Мы помним, что в 1212 году Владимир Мстиславич присутствовал на достопамятной встрече епископа Альберта и полоцкого князя в Герцике. Как друг и родственник достопочтенного епископа. Уже упоминалось о том, что Владимир Псковский выдал свою дочь за родного брата Альберта, и именно этот поступок князя вызвал негодование у псковичей: «русские во Пскове возмутились против своего короля Владимира, потому что он отдал дочь свою замуж за брата епископа рижского, и изгнали его изгнание из города со всей дружиной» (Генрих Латвийский, с. 151). Трудно сказать, было ли это истинной причиной изгнания, или только поводом. По крайней мере, способности Владимира как администратора, в отличие от его воинских талантов, всегда оставляли желать лучшего. Как покажут дальнейшие события, причины для недовольства князем у псковичей могли быть достаточно вескими.

Оказавшись не у дел, Владимир отправился в Полоцк, однако пришелся не ко двору и решил уехать к своим родственникам в Ригу. Альберт принял князя радушно, посочувствовал и изъявил желание помочь. Сначала епископ распорядился снабжать всем необходимым Владимира Мстиславича и его дружину, а затем пожаловал ему место судьи в Идумее. Не надо путать эту Идумею в Латвии с Идумеей в Палестине, это совершенно разные вещи. Область, в которую приехал бывший псковский князь вершить суд и расправу, располагалась в центре Ливонии и была населена преимущественно латгалами и ливами. Раньше здесь судьей был зять Владимира Теодорих, но он уехал по делам в Германию, и Альберт счел возможным назначить в Идумею другого родственника.

Административно-судебная деятельность у Владимира в Идумее не задалась, что лишний раз подтверждает тот факт, что князь был бестолковым управленцем. Он умудрился восстановить против себя не только подданных, но и соседей – в частности, рацебургского епископа. Окончательно запутавшись в ливонских делах, Владимир Мстиславич, «исполняя желание многих, ушел в Руссию» (Генрих Латвийский, с. 162). Случилось это в 1213 году. Но и на Руси князь не нашел себе применения и на следующий год был вынужден с семьей и дружиной вернуться в Ливонию. Население Идумеи приняло Владимира недоброжелательно, лишь в силу необходимости «и без большой радости», (с. 162), как язвительно записал Генрих Латвийский. Первым делом князь решил поправить свое материальное положение и увеличил подати для местного населения, чем не улучшил отношение к собственной персоне.

В этом же году Владимир Мстиславич вместе с меченосцами ходил в успешный поход против литовцев. Примечательно, что рядом с ним плечом к плечу воевал и рыцарь Бертольд, комтур[40] меченосцев из замка Венден. И никто даже предположить не мог, что очень скоро эти двое снова встретятся на поле боя, но уже как враги. После этого похода жизнь князя снова вошла в обычную колею. Под 1214 годом Генрих Латвийский сообщает о том, что жена Владимира и его дружина находились в Риге, а самого князя при этом не упоминает. Возможно, что сам Владимир в это время находился в Идумее и занимался исполнением своих обязанностей судьи.