Лилия спала чутко и, услышав голоса, босиком выбежала на улицу, бросилась на руки к Леде. Они закружились, затанцевали, и малышка громко рассмеялась.

День тянулся в томительном ожидании. Теперь уже трое бродили разными тропами вокруг хижины. К ночи вернулись Альдерамин и Фомальгаут. Оба получили небольшие травмы: один подвернул ногу на склоне, а второй ушиб плечо, когда поскользнулся на влажной земле. Дождь и слякоть вымотали вторую команду, и они тоже повернули обратно после первой ночевки, ничего не отыскав. Мирах был последней надеждой. Он появился еще через сутки. Изможденный следопыт вышел из леса, покачиваясь. Запас воды и пропитания давно иссяк, но парень продолжал идти вперед, потому что вернуться ни с чем не мог. В перелеске он заметил свежие медвежьи следы – зверь был крупный. Мирах понял, что пора отступать.

В трех направлениях разведчики ничего не нашли. Свою первую базу Кастор нашел случайно. Больше на этой территории пригодных для жизни домов не было. Потом в библиотеке среди книг он обнаружил старую карту и отметил на ней места, где, по его мнению, могли быть другие стоянки для охотников, зимовья. В книге одного лесничего он читал, что по всему лесу разбросаны такие места. Чаще всего они расположены у озер или у истоков рек. Мирах и Леда знали карту наизусть, но старик запрещал им ходить в разведку, слишком опасным было путешествие. К тому же в глубине тайги, даже проходя мимо, в пятидесяти метрах разглядеть небольшой домик не получилось бы. Лес густо разросся и умело хранил тайны. Путники отправились наудачу, доверились лесу, но он принимать их не хотел.

– Я отдохну пару дней, соберусь основательно и пойду опять. – Мирах говорил, будто лодку раскачивал. – На этот раз надо идти дальше, может, на семь дней: три дня туда, четыре обратно, другой тропой. Чувствую я, есть там наш новый дом.

– Каждый из нас думал, что найдет новый дом, пока лес враждебно не оскалился, – тихо заметил Альдерамин.

– Я тебя не пущу, – вскипела Леда. – Это самоубийство – идти надолго в лес в сезон дождей. Да и первые заморозки вот-вот наступят. Зимуем здесь.

– Самоубийство – оставаться на месте. Слишком опасно, отдел ПЭ найдет нас рано или поздно.

– Мирах прав. Я пойду с ним. – Поллукс чувствовал вину за то, что в первом походе отсиживался на базе, хотя его задача была не менее важной. Но ему хотелось себя проявить.

– Нет! Будем зимовать здесь. Разместим глушилки. Каждый день будем патрулировать тропы, – упрямилась Леда.

– Мирах и Поллукс правы. Оставаться здесь опасно, поэтому мы пойдем вторым отрядом и не вернемся, пока не отыщем новый дом. – Альдерамин и Фомальгаут уже приняли решение.

– А если никогда не найдете?

– Значит, никогда не вернемся.

И вдруг Леда сорвалась на крик, понимая, что осталась совсем одна против всех. Ясные зеленые глаза заблестели от слез.

– Нет, никуда вы не пойдете! А как же я, мы, Лилия! – Дальше слов было не разобрать. Альдерамин пытался ее успокоить, Поллукс перешел на крик. И весь разговор превратился в смерч, который закручивал в вихре всех вокруг. Вот уже Мирах заголосил раскатистым басом, и даже обычно молчаливый и спокойный Фомальгаут что-то пытался сказать. И все это продолжалось бы неизвестно сколько, если бы посреди комнаты не заплакала Лилия. Ее разбудили голоса, и она подумала, что плохие люди опять вторглись к ним и захватили дом, потому что ее родные так кричать не могут. Леда подбежала, подхватила ребенка на руки и прижала к себе.

– Все вернулись? – спросила Лилия.

– Да, Мирах пришел, теперь все в сборе.

И наступила полная тишина. Она длилась, пока девочка не заснула, но и потом говорить никому не хотелось.

– А что, если не уходить в лес, а вернуться в смартполис? – начал Арктур.

– Еще один самоубийца, – съязвила Леда.

– Серьезно. Я думал об этом. Вы уходите в тайгу, потому что думаете, что одни, но это не так. Нас много, я видел масштабы лечебницы: подземные этажи, сотни «неправильных» людей, нарушителей системы. На деле каждый из них мечтает о вашей жизни. Ренегатов может быть больше, и мы можем переломить существующие правила.

– Сумасшедший, – выпалил Поллукс. – И как ты собрался освободить их?

– Там нет охраны, – начал вспоминать Арктур. – Крепкие магнитные замки, камеры в коридоре, отличная система для пыток, и только один пункт управления, где сидят две девушки. Все автоматизировано, внутри санитары и кто-то из охраны. Возможно, я упустил из внимания еще кого-то. Всю грязную работу отдел ПЭ делает дистанционно. При допросе они будто подключатся напрямую к твоему мозгу. В лечебнице нет силовиков, потому что никто никому не сопротивляется.

– Как же так произошло, что у всех на глазах отдел ПЭ бесчинствует, а людям и дела нет? – Мирах ударил кулаком по столу от возмущения.

– Когда каждый думает только о себе, живет в своем маленьком мирке, а общее благополучие ему безразлично, тогда власть может принимать нужные ей законы, бить и душить, править и обворовывать прямо у всех под носом. А мы будем слишком заняты выживанием, чтобы заметить это и остановить.

– Ты предлагаешь идти прямо в руки отделу ПЭ! А ты не забыл, что у вас каждый под колпаком, за каждым слежка? Ты выпустишь заключенных, а их опять найдут, а заодно и нас.

– Я думал и об этом. Если ведется слежка, значит, существует база данных, где можно найти информацию на каждого. Просто взять смарт-карту сотрудника, войти в систему и сортировать по дате рождения всех, кто находится в лечебнице. Сомнительная затея, но они открывают камеры с главного пульта, отдают команды, куда идти и что делать. Все может получиться, если действовать быстро, я уверен.

– Уверен он. – Мирах ухмыльнулся.

– Нам всего-то нужно проникнуть внутрь, обезвредить двух людей на входе и забаррикадировать дверь, чтобы избежать незваных гостей. Потом найти в системе тех, кто должен получить инъекцию на следующий день, открыть их двери дистанционно, выпустив. Мы не сможем спасти всех, потому что это опасно, потому что это безрассудство, в конце концов, но мы можем спасти двоих, троих, десятерых. Это ли не удача? Нас будет больше, мы станем сильнее, тогда появится новый план. – Слова появлялись как из воздуха. Арктур вдруг стал говорить то, о чем сам боялся думать, стал чувствовать то, чего в сердце никогда раньше не было.

Леда и Мирах заметили, как сильно он стал похож на Кастора. Когда в старике было больше энергии, он говорил так же горячо и уверенно, и не оставалось места сомнениям. Антарес смело вел свою семью вперед и только в последние годы стал сдавать, опасаться перемен и лишних действий. Но он принял Арктура, поверил в него, а Кастор никогда не ошибался.

– А что, если после твоего побега из смартполиса они усилили охрану? – Мирах сомневался, но тон его голоса изменился, и было слышно, что следопыт интересуется не из праздного любопытства, а выстраивает план, анализирует, продумывает шаги.

– Тогда придется импровизировать. Но наше преимущество во внезапности – они не ожидают удара со стороны лечебницы.