– Да, нечего раздумывать, еду в Линцбург на кислые воды! – Джованни принял окончательное решение. – Собираюсь немедленно!

Настоящий служитель пера и чернильницы является существом предусмотрительным, и внезапное бегство из Лунгдума не заставило Моргана потерять инстинкт самосохранения – в его кожаной сумке на всякий непредвиденный случай хранились чистые листы с печатью Университета и подписью ректора. И то и другое настоящее – мэтр не опускается до подделок! Теперь остаётся написать на бумаге правильные слова, и готово. Что может быть естественнее служащего столичного храма науки, ездившего по приказу ректора по военной надобности и теперь возвращающегося к высокому начальству? Ни один патруль на дороге не придерётся. Даже помощь обязаны оказать.

А для патрулей мятежников есть другой документ, тоже настоящий, без малейших следов подделки. И он гласит, что некто Джованни Морган направляется с наисекретнейшей разведывательной миссией в город Линцбург, где заодно проведёт тайные переговоры с иностранными шпионами по поводу закупок военного снаряжения. Именно так, открытым текстом, и написано. Жители Галлиполиды храбры, но слегка глуповаты, с ними намёками объясняться нельзя.

Так что на следующее утро бывший статс-секретарь покинул гостеприимный кров галлиполидских мятежников и отправился навстречу сытой жизни и обеспеченной старости. На последнее позволяла надеяться крепкая кожаная сумка, навьюченная на одного из запасных коней. Её содержимое не звенело, но грело душу. Если монет много и они упакованы рачительным хозяином, то с какой стати им звенеть, привлекая ненужное внимание?

Правда, злая судьба решила посмеяться над далеко идущими планами и приготовила встречу со старыми знакомыми. Но Джованни об этом пока не знал и пребывал в самом радужном настроении. Все три дня пребывал! А на четвёртый не успел вовремя убраться с дороги и нос к носу столкнулся с… с огромной неприятностью!

* * *

– Вова, ты испортил мне рыбалку! – Джонни Оклендхайм отбросил в траву самодельную удочку. – В кои-то веки выбрались посидеть на берегу в тесной компании, сварить уху, употребить её правильно под достаточное количество аквавиты, и тут… эх…

– Да всё равно не клюёт, – норвайский рикс плюнул в воду, стараясь попасть в стайку голавлей, но промахнулся. – Здесь рыбы нет. Крупной рыбы, я имею в виду.

– Наплевать!

– Я так и сделал. – Вова плюнул в голавлей ещё раз.

– Нет, я про рыбу. Тут важен сам процесс, а не результаты. Уху мы из курицы сварим, а вот когда ещё вот так посидеть придётся? Представляешь, кругом война, где-то мечи звенят и кровь льётся, у нас же скатерть белая расстелена, хлеб ржаной толстыми ломтями порезан, сало копчёное, картошечка отваренная дымится…

– Кстати, Америки в этом мире нет, а картошка и подсолнухи есть. Разве так бывает?

– Магия.

– Вряд ли, – не согласился норваец. – Кроме магии в мире должно быть что-то вечное и прекрасное. Картошка с селёдкой, политая подсолнечным маслом и с колечками лука, считается прекрасным?

– Несомненно.

– Вот я про это и говорю!

– Но рыбалку ты мне всё равно испортил.

– Так давай я этого статс-секретаря прикопаю где-нибудь подальше, и дружно сделаем вид, будто никого не встречали.

– Надо было сразу прикапывать! Зачем его сюда тащить?

– А вдруг тебе будет интересно поговорить?

Джонни вяло отмахнулся. Хорошо начавшийся день безнадёжно испорчен излишней инициативой норвайского рикса, да ещё предстоит объясняться с любимой супругой, настроившейся на романтичный пикник. Вряд ли она согласится заменить его пошлым допросом пленника. А куда деваться?

Идея организовать рыбалку тоже принадлежала рыжей ведьме. Граф Форбарра рекомендовал Оклендхайму-младшему не принимать участие в боевых действиях на стороне мятежников и вообще советовал дождаться результатов генерального сражения между ополчением Галлиполиды и армией маршала фон Брукса, так что образовалось свободное время. Джонни в бой не рвался, цинично понимая, что чем меньше останется в живых бунтующих галлиполидских дворян, тем легче будет подобрать ничейную власть. Ведь одно дело, когда корону хапает точно такой же соратник по борьбе, да ещё и чужеземец, и совсем другое, когда из-за гибели достойнейших на трон садится сильнейший. Пятидесятитысячный добровольческий корпус Груманта позволял делать прогнозы на будущее с точностью до ста процентов.

Ну и отправились порыбачить, чтобы не ошиваться без дела в лагере. Джонни даже червей накопал ради такого случая. А норваец всё испортил – вернулся за позабытой солью, и по дороге поймал беглого статс-секретаря Джованни Моргана, сбросив того с коня ударом в левое ухо. А потом не придумал ничего лучшего, как пригласить старого знакомого на рыбалку. Связанного по рукам и ногам, но с приглашением. Умник, мать их норвайскую…

– Ладно, пойдём потрошить нашего гостя. Может быть, что-то интересное знает, хотя маловероятно. А если Ирка начнёт предъявлять претензии за испорченный отдых, то свалю всё на тебя.

Вова втихомолку посмеивался. Жена виконту Оклендхайму досталась на редкость удачная, и скорее небо упадёт на землю и реки потекут вспять, чем ведьма устроит семейный скандал. Она руководствуется нехитрыми принципами – муж должен любить, обеспечивать семью и не гулять налево. Всё остальное от лукавого! У мужчин должны быть мелкие недостатки вроде увлечения футболом, написания фантастических книжек или разбрасывания носков где попало. Так что зря Ванька на супругу бочку катит.

– Не накручивай себя, твоё будущее величество. Иди и займись государственными делами.

– Не зуди, иду уже.

Вопреки ожиданиям Оклендхайма-младшего, Ирка не испытывала огорчения по поводу испорченной появлением посторонних лиц рыбалки. Она встретила мужа лучезарной улыбкой:

– Ванечка, посмотри, какую прелесть сберёг для нас господин Морган.

Упомянутый господин радостно закивал и попытался поклониться, что, лёжа на траве в связанном положении, было несколько затруднительно. Во рту у статс-секретаря торчал кляп, а лицо украсилось ещё одним фингалом. Для симметрии, что ли?

– Ну и что именно он нам сохранил?

– Да вот же оно! – Ирка указала рукой. – Неужели не видишь?

Рассыпанные монеты с профилем императора толстым слоем покрывали чуть ли не половину ковра, а у самых ног ведьмы скромно примостилась вместительная миска из-под солёных огурцов, до краёв наполненная крупным жемчугом и блестящими разноцветными камешками. Огромное состояние, даже по меркам не самого бедного человека на свете. Но это же не повод выкидывать закуску?

– Мои огурцы…

– Не переживай, я их переложила в твой шлем. Всё равно никогда не носишь.

Виконт действительно не использовал ни шлем, ни латы, хотя был вынужден постоянно возить их с собой на запасной лошади. Во-первых, они нужны для парадных выездов и прочих торжественных случаев, а во-вторых, дворянин на войне без доспехов выглядит оборванцем и нищим. Неприлично без доспехов, пусть даже если их и не носишь.