— Разве ты не видишь, что он готов в огонь и в воду за одну ольгину улыбку. Какие могут быть шутки? — не сдавался Андрей.

— Скажешь ерунду такую, что противно слушать, — сердилась Ольга.

Мариана прислушалась к этому разговору и, подумав, спросила:

— Ты, правда, что-нибудь заметил?

— А ты будто нет? — ответил он с хитринкой.

— Если это в самом деле так, то его можно всерьез привлечь в нашу группу и окончательно оторвать от аковцев. А нам он был бы очень полезен — местный житель, хорошо знает немецкий. Переводчика-то мы потеряли.

— Это идея! — поддержал ее Гриша.

— Боюсь, что это твоя идея, Гриша, слишком дорого нам обойдется, — заметил Андрей, пряча улыбку и притворно вздыхая.

— Может быть ты обождешь? Отложишь свои переживания и вздохи до окончания войны, Андрей? — сказала Мариана. — Неужели тебе надо объяснять, как нам нужна любая поддержка в тылу у врага?

— Даже ценою сердца? — спросил он шутя.

— Андрей, ты не разыгривай комедию, не мути воду. Знаешь, что Ольга не любит таких шуточек, — предупредила Мариана Андрея.

Тот расхохотался от души.

— Марианка, дорогая, да пусть он хоть трижды влюбляется в нашу Олюшку. Лишь бы в тебя не втрескался. А то пропала тогда моя головушка, — сказал он полушутя, полусерьезно.

— Ну и болтун же ты неисправимый. Смотри, дождешься, что Ольга оттаскает тебя за чуприну, — шутя погрозила пальцем Мариана. Потом уже серьезно сказала:

— А вообще должна вас предупредить, ребята, шутите да знайте меру. Иной шуткой и обидеть человека недолго. А мы должны поддерживать друг друга и не допускать никаких недоразумений, обид и тем более любовных сцен. Таков закон разведки. Суров, конечно, но коль на такое дело пошли, будьте добры, соблюдайте его.

— Хм! Закон разведки! А закон сердца? Ему ведь не прикажешь, как в песне поется, — не сдавался Андрей.

— И сердцу надо уметь приказывать, если этого требуют интересы Родины.

— Тут, можно сказать, по острию ножа ходишь, а он — нате, пожалуйста, со своими любовными переживаниями суется… Тьфу, — Гриша сплюнул с досады.

— Ха-ха! — рассмеялся Андрей, — пошутил я, а они уж насели на человека. Влюбляйся, не влюбляйся, словно по расписанию.

— Хватит, хатит, ребята. Пошутили и будет, — вмешалась Мариана. — Не дай бог проговориться при Юзеке. Как бы шуточками дело не испортить. Да еще и неизвестно, не ошиблись ли вы, хотя я и сама почти влюблена в нашу Ольгу.

— В Ольгу, а не в Юзека? — опять не утерпел Андрей, но потом спохватился и поднял руку. — Ой, пробачте, будь ласка, забыл я, что про любовь — ни-ни. Извиняюсь.

Все рассмеялись, а Ольга погрозила пальцем.

— Смотри, кацо, еще раз проштрафишься, — пеняй на себя.

— Шутки-шутками, а я ему не совсем доверяю, хлопцы, нашему пану, — заметил Гриша. — И вообще у партизан это делается иначе. Человеку дается определенное задание, за ним наблюдают, проверяют… А здесь как-то по-иному.

— Да, Гриша. Здесь, действительно, по-иному, — подтвердила Мариана. — Бывает положение, когда на размышление, проверку и прочее, как у партизан, не остается времени. Далеко за примером не надо ходить. Возьми наше приземление. Разве у нас был выбор? Это одно. И другое. Если бы Юзек хотел нас предать, то сделал бы это в самом начале, когда все преимущества были на его стороне.

Ребята согласились с этими доводами, и уже все вместе стали обдумывать план дальнейших действий.

Юзек подтверждал мнение Марианы своим поведением. Он подружился с советскими парашютистами, стал их надежным агентом и связным. После тщательной проверки, о которой Юзек и не подозревал, группа стала поручать ему ответственные задания. Он переводил с немецкого языка содержание добытых документов. Правда, переводил по-польски, но польский уже хорошо знала Мариана.

Таким образом, разведчики выходили из положения, в которое их поставила гибель Николая.

А с фронта шли отрадные вести. Советские войска стремительно продвигались вперед на всех фронтах. Большие успехи были одержаны Украинским фронтом.

Вначале Мариана один раз в неделю выходила в эфир специально для того, чтобы послушать передачи «В последний час». Позже с разрешения командования она стала делать это через день, записывая подробно результаты боев войск, армиям которых предстояло освободить Польшу. Эти известия она диктовала Юзеку на польском языке, а затем в виде листовок их расклеивали в многолюдных местах.

Юзек делал это с большой охотой, каждый раз горячо комментируя новости:

— Так его, так его! Что, съел, фриц проклятый?

Уходя с листовками, Юзек не раз шутил в ответ на просьбу товарищей быть осторожней:

— Я наклею листовку какому-нибудь фашисту на спину. Пусть тогда разыскивают распространителя, — весело смеялся он своей выдумке.

Но однажды случилось так, что свою выдумку он осуществил.

— Подошел я к прилавку буфета, — рассказывал он впоследствии, — а там стоят три фашиста уже тепленькие. Я вплотную прильнул к одному, вроде хочу дотянуться до стойки, а когда отодвинулся — у немца на спине осталась листовка с сообщением Советского информбюро…

Ребята покатывались со смеху, слушая Юзека.

— Потом я издали наблюдал, как они вышли из буфета и, взявшись все трое под руки, подались в сторону вокзала. Но самое интересное было то, что за ним потянулись люди. Некоторые даже вслух читали, а другие, прочитав, сразу шарахались в сторону, видимо, боялись, как бы их не обвинили. Представляете картину? — радостно хохотал Юзек.

Разведчики от души посмеялись, но потом строго-настрого запретили Юзеку так рисковать.

Как-то Юзек вернулся с задания с тревожными новостями:

— Полиция сбилась с ног. Немцы уверены, что где-то поблизости сброшены советские парашютисты. Обыски производили почти во всех домах вокруг Кузлова, обшарили все чердаки и сараи, да только — вот! — Юзек показал кукиш, — придется им остаться с носом.

Но это была серьезная опасность, и группа ушла временно в подполье. Действовали, главным образом, по ночам.

Свободно ходили лишь Юзек и Неля-Мариана. Она даже решилась отправиться по знакомым местам.

Ребята опасались за нее, не хотели отпускать.

— Такой риск с лихвой окупится интересными материалами, которые можно добыть в этом районе, — убеждала друзей Мариана.

И она настояла на своем. Переодевшись и соорудив при помощи папильоток модную прическу, Мариана взяла корзиночку и снова превратилась в «хандляжку».

Выйдя поутру, она к обеду была уже в предместье Кракова. На черном рынке торговля была в самом разгаре. Смешавшись с потоком людей, Мариана затерялась в рыночной суматохе, но от ее внимательных глаз не ускользало ничего. У магазина с большой витриной она заметила двух офицеров. Они шли не торопясь сквозь поспешно расступившуюся толпу. За ними на расстоянии двух шагов следовали офицеры помоложе. Щеголеватые мундиры, начищенные