– И вообще, – насмешливо протянул он.

– И вообще тоже, – раскрасневшись, дерзко подтвердила она. Прищуренный его взгляд ей мешал. – Есть вариант после защиты получить место доцента. Потом я планирую сразу «застолбить» докторскую. Ты-то отряхиваешь прах со своих ног, а мне приходится жизнь заново выстраивать… Подпиши, пожалуйста.

Она выложила перед Гулевским приготовленный бланк.

– Это твоё согласие на смену научного руководителя.

Гулевский подписал, протянул.

– А я, было, подумал, – акт приема-передачи, – не удержался он.

Маргарита соскочила с кресла, оправила юбку.

– Дала б тебе по морде! – выпалила она. – Да и без меня нынче полно охотников. Прощай.

– Удачи, Марго! – проводил её Гулевский.

Взгляд его упал на приготовленный Арлеттой конверт с авиабилетами. Послезавтра Гулевский на два дня вылетал в Волгоградскую высшую школу на оппонирование докторской диссертации.

Улетать из Москвы не хотелось категорически. Гулевский на время перебрался в «Товарищество», – беспокоящаяся за дочь Беата хотела, чтоб он был рядом. В один из вечеров он застал Беату чрезвычайно встревоженной. Оказалось, Аринку после занятий встретили двое неизвестных и, лучась приветливостью, предложили отказаться от клеветы во избежание… Чего следовало избегать, договорить не успели, так как девушка громко позвала Серафима Матусёнка. Доброхоты благоразумно испарились.

– Постой, откуда взялся Матусёнок? – перебил Гулевский. – Он же в командировке. Да и вообще…

– Приезжает на выходные, – чуть смущённо сообщила Беата. – Сама сначала не знала. Они, оказывается, встречаются.

– Да он же обормот! – с чувством рубанул Гулевский. – Перекорёжит девчонку хуже прежнего.

– Пока наоборот, Аринка рядом с ним заискрилась. А что выйдет дальше, то и выйдет. Ты в его возрасте тоже тем ещё охламоном был.

Возразить на это оказалось нечего.

История получила неожиданное продолжение.

Вопреки надеждам шантажистов, упрямая свидетельница выложила в сети сообщение о том, как государственные органы покрывают «блатных» отравителей, принуждая очевидцев к лжесвидетельству.

В интернете закипели страсти. Беспокойство Беаты переросло в тревогу. Тревогу эту разделял Гулевский. Если до того показания Аринки следствие могло просто положить под сукно, то проигнорировать открытый вызов без ущерба для своего авторитета власть не должна была. Гулевский попытался уговорить Аринку на некоторое время воздержаться от посещения занятий. Лучше – просто посидеть дома. А ещё лучше, вместе с матерью уехать на месячишко в ту же Польшу к родственникам отдохнуть. Но, увы, сама девушка воспринимала происходящее как азартное приключение, и даже бравировала своей отчаянностью.

– Да вы чо, люди? Эва как вас зачмырили! – снисходительно отвечала она на уговоры Гулевского. – Я что? В глухой деревне? Я ж всё время в центре Москвы, среди кучи народа. И вообще – меня теперь попробуй тронь, – весь интернет подымется. Всё-таки я нынче фигура медийная. Так что пейте парное молоко и не парьтесь!

Гордясь собой, убегала. Поразительно, но, оказавшись в центре внимания, она и впрямь ожила. Не охрану же приставлять к строптивой девице! Оставалось ждать и надеяться, что худшие опасения не подтвердятся.

Среди промозглого мартовского дня пахнуло весной. Ещё утром небо спёкшейся серой массой навалилось на Москву, вдавливая её в покарябанный, залитый чавкающей жижей асфальт.

А к вечеру Аринка, поднимаясь из перехода метро «Лоськово», увидела на лицах встречных, обычно хмурых и озабоченных, улыбки. Она вышла из перехода и зажмурилась от расцветившего всё вокруг солнца.

Даже две торговки у входа, забыв о разложенных соленьях, откинулись на поручень, полные блаженства. Арина глянула на часы. Через час из Ярославля должен позвонить Симка. Каждый вечер смешной болтунишка звонил ей «потрепаться». Делился новыми впечатлениями от мест, как выражался, не столь отдалённых. Себя гордо причислял к политическим ссыльным. В конце разговора обещал сбежать на выходные в «самоволку». Она отвечала с неизменной язвительностью. Делала вид, что приезды его ей безразличны. Но на самом деле, если звонок задерживался, становилась раздражительной и подгоняла глазами минутную стрелку.

Близоруко сощурясь, с томной улыбкой на бледненьком после зимы лице, едва не на ощупь Аринка побрела по асфальтовой дорожке в сторону автобусной остановки. Из приоткрытой сумочки выглядывало горлышко бутылки пива «Миллер», купленной домой. Там же, как обычно, лежали очки. Аринка стеснялась носить их и надевала лишь на лекции.

Оттого не заметила интереса, с каким оглядели её стоящие сбоку двое мужчин. Один из них сверился с фото в руке, отыскал кого-то взглядом и повелительно кивнул.

– Дочка! – расслышала Аринка. Неохотно расшторила веки. Огляделась. Её нагнала пьяненькая старушка в мохеровом платке и ботах. На запястье покачивался дешевый пакетик с двумя промасленными беляшами.

– Дочка, я немножко пива… с пенсии. И как-то так повело-о! – она стеснительно хихикнула. – Будь ласка. Посади на автобус. А то что-то меня так, пш-ш…

Старуха поводила рукой перед глазами и улыбнулась безмятежной щербатой улыбкой. Аринка улыбнулась в ответ, – ей стало жаль весёлую пьянчужку, вынужденную выгадывать гроши меж нищенскими пенсиями.

– Держись крепче, бабуля, – Арина прихватила старушку под локоток. Та благодарно закивала. Качнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за Аринкин рукав.

– Кружит, – конфузливо призналась она. – Давай лучше я за тебя. А то как бы…

Из-за угла вывернул автобус-гармошка, и Аринка прибавила шагу, волоча повисшую на ней старушку.

– Что ж ты так не рассчитала-то? – Аринка, несколько запыхавшаяся, оборотилась к старушке и вдруг заметила, что лицо её, дотоле пьяно-расслабленное, сделалось напряженным и сосредоточенным. В то же мгновение она ощутила тяжесть в правом кармане пальто. Недобрая догадка овладела Аринкой. Резким движением она всунула руку в карман и поймала внутри цепкую ладошку. Нищенка оказалась воровкой.

Аринка вспыхнула от обиды.

– Как же тебе не стыдно-то? – выпалила она, не выпуская захвата.

– Я ей ещё помогаю как порядочной. Зря старалась, ничего у меня в этом кармане нет. Сдать бы тебя, да жалко старости. Помирать ведь скоро, а всё…

Она ослабила пальцы, старая пьяница вырвала руку и с неожиданной резвостью впрыгнула на подножку отходящего автобуса. Аринка удрученно покивала головой. Настроение оказалось безнадежно испорчено. Да и автобус ушел. В ожидании следующего она вернулась к переходу.

– Делиться надо, если работаешь на чужой территории, – услышала она над ухом. К Аринке притёрлись двое недоброго вида мужчин. Обступили полукругом, отгораживая от прохожих. Особенно пугал худощавый, среднего росточка, со шрамом на заросшем подбородке и с нехорошей усмешечкой. Быстрым, липким взглядом он ощупал Аринку.