Он рванулся и отпихнул ее. Инна Михайловна с размаху села в тот же самый сугроб.

– Пожалуйста, перестань. Тебя арестуют.

Дрон остановился, тяжело дыша, с ненавистью глядя на Клюева. Тот уже лез обратно в машину.

– Я все равно тебя убью, – сквозь зубы проговорил Сашка.

– Ага. Сопли только подбери.

Хлопнула дверка. Джип медленно уехал со стоянки. Дрон протянул руку Зелениной, так и сидевшей в снегу.

– Простите.

– Ничего. Я не обиделась. – Она встала и отряхнула свое длинное черное пальто. – Я тебя понимаю.

– Понимаете? – он мрачно усмехнулся. – Ни черта вы никто не понимаете. Только делаете вид. Человека уничтожили на ваших глазах, а вы…

Он не договорил и пошел прочь от парковки, оставив идею вскрыть «Шкоду» и привезти к Аниному дому.

Тетка смотрела на Дрона с ужасом. Подбородок ее дрожал.

– Два года? Этого не может быть! Как так? – Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

Дрон, хоть и был к этому готов, все же растерялся. Они сидели в гостиной на диване, на том самом, который еще сегодня утром ассоциировался у Сашки с неземным блаженством. Теперь он предусмотрительно усадил на него тетю Наташу, прежде чем поведать ей, чем кончился суд. В дверь заглянула Олеся:

– Наташа, ты почему плачешь? А мама где?

– У тети Наташи голова разболелась, – объяснил Дрон. – А мама уехала за доктором.

– А раньше она доктора по телефону вызывала, – удивилась Олеся.

– Это раньше. А теперь по-другому. Ты вот что, Олесь, иди поиграй, а потом мы с тобой кое-куда съездим.

– Куда? – оживилась девочка.

– Это секрет. Скоро узнаешь.

– Ладно.

Олеся послушно скрылась в коридоре. Тетка оторвала руки от лица и недоверчиво посмотрела на Дрона:

– Куда это ты собрался ее везти?

– К себе домой. У меня там мать, сестра. Накормят, поиграют. А вы отдохните пока. Я ее вечером привезу. Или лучше завтра.

– Еще чего! – возмутилась тетка. – Ты вообще кто такой? Почему я тебе должна верить? Где Анин адвокат? Как он, собака, мне и ребенку в глаза смотреть будет?

– Он не виноват.

– Как не виноват! Такое элементарное дело проиграть! Кто ж тогда виноват?

– Один подонок. – Дрон мрачно сверкнул глазами. – Дал лживые показания, и вся защита коту под хвост.

Тетка вдруг пристально глянула на Дрона и прищурилась:

– Уж не Дмитрий ли его зовут?

– Дмитрий, – удивленно подтвердил Дрон. – Дмитрий Клюев. Наш завхоз.

– Вот оно что, – протянула тетка и покачала головой. – Темная история… А Олесю я тебе не отдам, как ни проси!

– Как скажете, – согласился Дрон. – Погулять-то с ней можно? На детскую площадку?

– Ну сходите, – сдалась тетка. Видно было, что ей очень худо.

«Как бы ее удар не хватил», – с опасением подумал Дрон. У самого у него внутри все оцепенело. Он говорил и двигался на автомате. Все его мысли вертелись вокруг Анны. Как она там? Одна, без близких и друзей, в камере с уголовницами? Вдруг ее начнут обижать или, еще хуже, бить? И из-за Олеси она, бедняжка, небось терзается. Дрону хотелось взвыть в голос. Почему, откуда такая несправедливость? Как могли поверить этому недоумку?

– Вот что, – слабым голосом проговорила тетка, – вы действительно одевайтесь и идите гулять. Ребенок целый день в четырех стенах просидел. А я отдохну немного и лекарство приму. И ужин вам сделаю. Вернетесь, решим, как быть, как Анечку вызволять.

– Хорошо.

Дрон встал с дивана и отправился за Олесей. Пока они гуляли, позвонила Светка и сообщила, что Михаила Израилевича забрали в больницу с гипертоническим кризом.

– Как Анина тетя? – взволнованно допытывалась она у Дрона.

– Вроде пока ничего. Но как дальше будет, понятия не имею. Я хотел Олесю к себе домой забрать, но она не позволила.

– И правильно сделала, – неосторожно брякнула Светка.

– Почему это? – взвился Сашка.

– Потому. Кто ты ей такой?

Он молчал, в глубине души признавая Светкину правоту. Действительно, кто он Анне? Не станет же он всем рассказывать, что произошло сегодня ночью. Да и какое это имеет значение? Сейчас главное – связаться как-то с Анной, узнать, как она, подать на апелляцию. Эх, не вовремя Лившиц слег в больницу!

– Ладно, – миролюбиво сказала Светка, – вы гуляйте, мы сейчас придем. Будем держать совет, как поступить.

От ее слов Сашке стало чуть легче. Хорошо, что у Анны есть такие преданные друзья. Втроем они что-нибудь придумают.

– Где же мама? – Голос Олеси оторвал Дрона от мыслей и заставил вернуться в реальность.

– Послушай, Лесь, я должен тебе сказать одну вещь.

– Какую вещь? – Олеся округлила глаза. – Сюрприз, про который ты говорил?

– Сюрприз. – Дрон подавил невольный вздох.

– Давай, говори. – Олеся нетерпеливо подергала его за полу куртки.

– Мама уехала.

– Куда? Надолго?

– Надеюсь, ненадолго. Далеко уехала, в другой город.

– Без меня? – губы Олеси скривились. – Почему без меня?

– Так надо, Лесь. По делам. А детям туда нельзя. Детей туда не пускают.

– Ну, может, меня пустят? – Олеся шмыгнула носом. – На немножко. На чуть-чуть.

– Может быть. Потом. Попозже. А сейчас с тобой будет тетя Наташа. И я. И Света. И еще дядя Лева. Мы все.

– Не хочу всех, – из глаз Олеси полились слезы. – Ма-а-му хочу-у.

Сашка присел перед ней на корточки.

– Реветь нельзя. Будешь реветь, сопли замерзнут и превратятся в сосульки.

Так когда-то говорил Дрону отец, совсем давно, когда он был маленький. Это всегда хорошо действовало – Сашка почему-то жутко боялся сосулек в носу. Но с Олесей не тут-то было.

– Пускай превратятся! – Она топнула ногой и продолжала реветь в голос.

– А что тут творится? – раздался нарочито бодрый голос Светки. – Кто это здесь плачет? – Она с ходу подхватила Олесю на руки и поцеловала в мокрую щеку.

– Мама уехала-а, – всхлипнула девочка.

– Не беда, приедет. А мы идем есть мороженое. Шоколадное. Любишь мороженое?

– Любб-лю-ю, – сквозь слезы проговорила Олеся.

– Ну вот и отлично. Переставай плакать и пошли.

Олеся кое-как успокоилась, хоть лицо ее оставалось печальным. Светка спустила ее с рук и назидательно произнесла, обращаясь к Дрону: