В этот раз перед ними появился один из командиров нордов, коренастый, низкорослый. И рядом с ним встал другой, стройный и высокий, но с лишаем на правой щеке.

– Вожди, – заговорил первый. – Нет хорошо! Нет правда!

Второй презрительно фыркнул.

– Он, Миран, – продолжил первый и указал на другого норда. – Брать мое город Предора! Брать не честно! Брать его люди! Собаки!

– Мы брать честно! Он, Рап, брать не свое! – встрял высокий. – Мы бить ворота, мы первый в город! Доля наша! Добыча наша!

– У тебя будет время говорить! – заявила Ули, поднимая руку, и высокий норд замолк.

– Сын крыса врать! – Первый из нордов бросил на сородича ненавидящий взгляд. – Мы первый стена брать, первый город брать!

Одного взгляда на эту парочку мне хватило, чтобы понять, что один принадлежит к туркори, а второй – к заматам. Эти два племени враждовали между собой столько, сколько не помнили даже самые древние старики, и сражаться вместе их могла заставить только железная воля и власть Рика, Великого Повелителя Севера.

Тут два полководца окончательно потеряли выдержку и бросились друг на друга с кулаками. Пришлось вмешаться фуриям из охраны моих сестер, что мигом растащили спорщиков в стороны.

– Выслушаем свидетелей, – сказала Ули. – А потом примем решение.

Свары и раздоры в войске множились с каждым днем, что было неудивительно, учитывая его разнородность. То троллеры съедали чью-нибудь лошадь, то «немытый дикарь», по словам норденца, проявлял недостаточно уважения к его благородному гербу и родословному древу. Норды же постоянно ссорились между собой, забыв еще недавно сковывавшее их единство. Поэтому мои сестры назначили в каждый большой отряд по несколько своих фурий, ослабив тем самым собственную охрану, но заполучив зато повсюду верные глаза и уши. Сейчас одна из вооруженных женщин, выглядевшая свирепой, точно бешеная волчица, и рассказала о том, что произошло при взятии Предора.

– Миран быть первый, Рап, когда бой у ворот, нет. Позже прибыть.

Высокий радостно за ухмылялся, коренастый нахмурился.

– Врать! Нет правда!!

– Довольно! – Голос Ули громыхнул так, что кое-кто даже зажал уши. – Хватит нам слушать оскорбления! За ложь и попытки посеять раздор ты, Рап, умрешь…

Низкорослый норд выпучил глаза, затем схватился за такой же кинжал, как у его соперника. С длинномерным орудием к шатру моих сестер благоразумно допускали лишь их верных телохранительниц. Сопротивление оказалось подавлено в мгновение, и осужденного вопящего норда поволокли туда, где стояла специальная перевозная виселица на просторной телеге.

Огромный жирный палач ухмыльнулся, налаживая толстую веревку.

– Смерть вам! Вы не вождь! Вы крысы! – успел выкрикнуть Рап до того, как его горло охватила безжалостная петля.

Рывок, и дергающееся тело повисло в воздухе.

– И так будет с каждым, кто посмеет солгать нам или изъявить неповиновение! – грозно и мрачно прозвучал в наступившей тишине голос Ули.

– Зачем мы это делаем, сестра? – спросила Аги, когда они оказались в шатре. – Мы же хотим отомстить тому, кто поработил нашего брата, а не всем этим бедолагам, которых Рик, а точнее, говоривший его устами древний чародей совратил призраком воинской славы и богатства?

– Мы поступаем верно, – отозвалась Ули. – Орда – главный инструмент. Нужно сделать все, чтобы хозяин Рика не смог им воспользоваться.

– Стравливая между собой ее командиров и обрекая их на казнь?

– Да еще и вступая в ненужные сражения, тратя время на глупые осады и штурмы. Если бы мы и вправду захотели победить императора и захватить его государство, то мы бы пошли прямо на Уранивал и были бы там уже вчера!

Но тут служанки принесли ужин, и мои сестры вынужденно прервали разговор. За время пребывания у нордов они приучились к простой и скудной пище и теперь этим привычкам не изменяли, хотя могли бы пировать каждый день. Но нет, обычный хлеб, вареное мясо, первая зелень и ранние овощи, что только-только появились на полях этим летом. Разве что вот вино в высоком кувшине из серебра, украшенном искусной чеканкой с изображением танцующих журавлей, было изысканным.

– Возможно, есть другой путь… – сказала Аги задумчиво, когда с едой оказалось покончено.

– Может, и есть. Но я его не вижу.

– Мы могли бы попытаться настичь ту тварь…

– Как? Мы даже не знаем, где она!

Вновь появившиеся служанки убрали со стола, приготовили две постели и затушили свечи. В шатре наступили темнота и тишина, нарушаемая лишь шумом шагов часовых, что ходили снаружи, да проникающим в щели багровым отсветом факелов.

– И все же мне это не нравится, – сказала Аги. – Если бы я могла выбрать, то я бы вернулась в те времена, когда Эжен был жив и нам не приходилось сражаться самим, да еще и отправлять на смерть других в таком количестве.

– За смерть твоего Эжена нужно благодарить Рика и Овира… – тут Ули осеклась, поскольку снаружи донесся сдавленный всхлип и тот скрежет, какой издает кинжал, входящий в кольчугу.

Кто-то удивленно ахнул, послышался звук падения. Полог шатра распахнулся, внутрь шагнули несколько воинов с обнаженными мечами. Проникшего снаружи света оказалось достаточно, чтобы я разглядел характерные норденские доспехи, какие носят только богатые рыцари.

– Убить их! – воскликнул один из незваных гостей.

Но мои сестры уже оказались на ногах, и у каждой в руке был верный клинок. Ринувшиеся в атаку норденцы столкнулись с отчаянным сопротивлением. Один упал, получив укол в щель, что на мгновение открылась на бедре, другой с воем схватился за лицо, из раны на котором струей хлестала кровь.

– Измена! – закричала Ули так, что наседавший на нее рыцарь отшатнулся, и грива рыжих волос плеснулась вокруг ее головы, точно волна неистового пламени. Аги сражалась молча, лицо ее было бледным, губы плотно сжаты.

– Наступайте, трусы! – рявкнул предводитель нападавших, насколько я понял, один из командиров норденского контингента, что был отправлен королем Филиппом в помощь союзнику.

Ули к этому моменту получила уже две раны, Аги одну, но двигались они все так же быстро и норовили прорваться к выходу из шатра. Крики, судя по поднимающейся снаружи суматохе, услышали, и до помощи осталось продержаться совсем чуть-чуть. Все время мои сестры сражались плечом к плечу, но в один момент Ули отвлеклась, сделала шаг вперед, и норденцы сумели их разделить. Самый шустрый рыцарь смог ударить Аги рукояткой меча по голове, и та упала на пол, по волосам ее потекла кровь.

– Добей! – почти заверещал предводитель.

Но в этот момент в шатер ворвались разъяренные фурии из охраны. Нападавшие оказались оттеснены в сторону.

– Не трогать! – приказала Ули, устало опуская меч. – Мы их казним. Что с ней?