— Буженинку, — снова защебетала хозяйка, твердо решившая прикончить меня самым оригинальным в стране способом, — а вот телятинка, котлетки на пару... Филейку пробуйте!

Несмотря на возможность скоропостижно скончаться от заворота кишок, в который раз иду на риск, попутно размышляя, что с гораздо большим удовольствием продегустировал бы отменное качество филея самой хозяйки. С таким-то гостеприимством при отсутствии Олега на это вполне можно было бы рассчитывать. Однако майор Саенко сидел рядом, твердой рукой разливая водку в почти антикварные чарки, а потому пришлось ограничиться филейкой на тарелке, слегка уступающей размерами средневековому щиту.

Мои сладкие грезы, скорее всего, вызвала отменная водка, настоянная на горьких осиновых стружках. Вдобавок из недр памяти пришли воспоминания о девушке... как ее? Не помню, много их было, но место запомнилось навсегда, хоть минуло два десятка лет. Такая же деревня, раза в три поменьше, сеновал и она, чернобровая, сочась белизной пышного тела среди остро пахнущего зеленовато-коричневого разнотравья, прикрывала ладонью глаза, приговаривая: «Ой, не нужно», а в это время ее вторая рука настойчиво толкала вперед мои ритмично двигающиеся бедра...

— Будет хлеб, будет и песня! — вместе с цитатой отгоняю хмельное наваждение давно прожитого. — Дай вам Боже, хозяева, только здоровья, а все остальное мы купим за деньги.

Олег весьма активно поддержал добрый тост, хозяйка смотрела на меня с такой неподдельной нежностью, словно собиралась усыновить и даже поселить на своем дворе, не в свинарнике, конечно, но в качестве хорошо дойной коровы — это уж без сомнения. В конце концов, я ведь заглянул на огонек китайского фонаря в хлебосольную домину Саенко не для того, чтобы нажраться до двухтысячного года.

— Ну что, перекурим? — предложил майор и, предвидя согласие гостя, продолжил: — Пошли ко мне. В кабинет. У нас только там дымят. Дети все-таки...

В отличие от очень многих дам, контролирующих розничную торговлю собственным товаром, хозяйка почему-то не курила. Но если бы она и не была такой оригинальной, вряд ли составила нам компанию. Понимает, я пришел в гостеприимный дом вовсе не для того, чтобы отдать должное ее высокому кулинарному искусству.

Кабинет честного мента был забит книжными стеллажами по всему периметру от пола до потолка.

— Сам делал, — с гордостью сказал Олег. — Люблю книжки читать. Только вот, жалко, времени не всегда хватает.

Книжки здесь как на подбор, вкусы честного мента полностью совпадают с пристрастиями моего отпрыска. Красивые глянцевые обложки с четкими буквами, залитыми красной триадой, полуобнаженные красавицы, звероподобные мужики, ножи, револьверы, автоматы. Сказки современной эпохи вместо прежних героев-одиночек, всех этих доблестных добрыней никитичей и иванов-царевичей. Такое впечатление, что сказки новейших времен самые разные писатели строчат под одну копирку.

Герой каждой из них круче всех крутых. Это бывший афганец, гэбешник, спецназовец, проворачивающий дела, которые не под силу трем дивизиям. Ему нипочем противодействие криминальных структур, Федеральной службы безопасности, доблестной милиции и Центрального разведывательного управления, вместе взятых. Всех перемочит, переиграет и добьется поставленной цели. Так и хочется брать с него пример, только вот жизнь — не романы, если бы не всесторонняя поддержка, я бы давным-давно совершал свои трудовые подвиги исключительно в загробной жизни.

Интересно, что может привлекать в этих книгах майора Саенко, профессионал все-таки? Наверняка юмор. Читает и смеется. Правильно, я ведь не понаслышке знаю: в отличие от прочих зрителей, все эти «Огарева, 6» и «Сержант милиции» менты расценивали исключительно в качестве комедий.

— Хорошая библиотека, Олег, — извлекаю из кармана «Пэлл-Мэлл» и на ощупь достаю сигарету, прижатую к правой боковой стенке пачки. — А стеллажи — просто на загляденье. Ты что, столярничал в свое время?

— Да нет, — пыхнул дымком честный мент, положив на письменный стол пачку «Мальборо», обезображенную акцизной маркой. — Я же деревенский. Ты не обижайся. Вы, городские, к жизни мало приспособлены. Потому что вам легко. Это сейчас какой-никакой сервис. А раньше? Зажигалка сломалась — ты в мастерскую идешь. А мне ее за пятьдесят верст везти? Или машина... Мы все умеем своими руками, с детства обучены. И сейчас, между прочим, тоже.

— Так ты же говоришь, сервис...

— Что сервис? — несколько сердито перебил меня Саенко. — А гроши? Это у вас в городе еще как-то заработать можно. Здесь все сидят без денег, говорю ж — вам легче.

Я чуть не прослезился, почувствовав правоту майора. Действительно, мы, городские, плохо приспособлены к жизни. Чего я стою без умения собственноручно отремонтировать зажигалку? Тем более, мои зажигалки почему-то не ломаются. А деревенским тяжелее, это точно. Вон сколько лет грозятся раз и навсегда накормить страну, но вместо этого ударились в самообслуживание по части изготовления стеллажей и ремонта автотранспорта. Если бы не такие, как я, из всех продуктов питания в городских, да и косятинских магазинах преобладали оцинкованные выварки, как лет шесть назад. Так разве городские плохо к жизни приспособлены? За пару лет завалили страну жратвой по маковку. И не только жратвой. Не решавшуюся десятилетиями проблему дефицита всего и вся, от шампуня до автомобиля, уничтожили играючи...

Хмель стремительно улетучивался из головы, а потому было впору приступить к основной части визита.

— Да, с деньгами на периферии трудновато, — соглашаюсь с хозяином отстроенного на трудовые доходы двухэтажного, шестисотметрового, на глаз, домика. — Но мы, городские, всегда помогали, как могли. Инженеров, докторов наук, студентов, солдат миллионами в колхозы посылали. А сейчас? Никакой помощи. Только взаимовыгодное сотрудничество.

Достав из бокового кармана конверт, я положил его на письменный стол рядом с пачкой «Мальборо» и сказал:

— Спасибо, Олег.

— Да перестань, — несколько смущаясь, ответил честный мент. — И вообще... Ты же и так ни в чем не виноват. Я знаю!

— Слушай, Олег, давай лучше вздрогнем за это дело с помощью твоей осины. Понравилась, ничего вкуснее не пил.

Майор смотался за бутылкой. Конечно, в своей жизни доводилось пить кое-что получше его водки, но стало не по душе возможное развитие темы благодарности. Майор и без того чувствует себя неловко. Иди знай, может, считает — рекомендовавший его генерал неверно поймет, если узнает о конкретном выражении моей благодарности за непредвзятое расследование уголовного дела. К тому же выпить действительно нужно. Тогда, быть может, и возникнет обратная связь. Майор Саенко, сам того не ведая, поможет генералу. А степень благодарности Вершигоры никогда не имела денежного эквивалента, у нас другие взаимоотношения. Только, чувствую, на этот раз генерал может так обрадоваться, что впору ждать от него абсолютно ненужной взаимности.

Мы играючи распили бутылку водки, и майор Саенко стал податливее глины в руках опытного скульптора. Водка лишь слегка подействовала на меня, позволяя четко оценивать ситуацию, вести разговор трезво и взвешенно.