Услышала его хриплый шепот, но ничего не ответила. Да я бы и не смогла. Он будто насаживал меня на себя, но теперь я чувствовала, что и этого недостаточно – как будто можно было получить еще больше. Потянулась к его губам. Жажда поцелуя, прикосновения к его языку стала невыносимой, но Шах-Ра в последний момент повернул лицо и не позволил мне этого сделать. Но мой следующий стон прозвучал еще громче – разочарование не сбавило напряжения внутри, а наоборот, будто скрутило пружину еще туже. В сильных руках я чувствовала себя беззащитной, но перестала думать о защите перед ним. Пусть берет, пусть делает это с еще большей яростью – его ярость во мне отзывается только страстью. Запоздало отметила, что Шах-Ра оставался одетым, я не могла прикоснуться к его коже и потому судорожно впивалась пальцами в ткань камзола. Это тоже подчеркивало мою уязвимость, но даже это теперь не могло успокоить внутренний вихрь.

И вдруг что-то изменилось: желание, овладевшее всем телом, внезапно собралось, подтянулось к одной точке, там резко сжалось, а потом ударило в сознание. Мой выдох уже был не стоном, а чем-то иным, я даже не уверена, что это был выдох. Невозможное ощущение срыва – как если бы все нервы натянулись до предела и взорвались удовольствием. И после этого взрыва я только лишь чувствовала его продолжающиеся толчки, но уже не могла контролировать тело, оно безвольно обвисло в его руках. Но невозможность отступала медленно, продолжая сжимать все внутри сладкими спазмами. Шах-Ра остановился после нескольких – самых сильных – движений. Замер, потом перехватил меня под бедра, одновременно выходя из меня. Понес к кровати.

Я продолжала обнимать его за шею, до сих пор безвольная. Но прошептала:

– Я испытала что-то очень странное.

– Знаю, я видел, – он будто бы улыбался. – Кажется, от отвращения ко мне ты действительно далека.

Он лег сам, не разжимая объятий, а я не собиралась отстраняться, да и сил на это не было. Хотя я, очевидно, предпочла бы прижиматься щекой к его голой коже, но просить об этом не смела. Притом начала стесняться собственной наготы. И все равно решилась на откровенность:

– Я никогда не испытывала отвращения к вам, кроме одного момента, когда вы собирались… – осеклась, не желая самой себе напоминать, с чего сегодня все началось. И потому быстро исправилась: – А сейчас мне было нестерпимо приятно. Я не думала, что можно такое почувствовать. И тогда, в первый раз… я шла к вам с одним страхом, но…

Он усмехнулся, прижал меня еще ближе и перебил:

– Спи, страшилка. Сейчас ты готова наговорить такого, о чем завтра можешь пожалеть.

– Но вы не хотите это слушать, потому что все еще ненавидите меня.

– Ненавижу, – легко признал он.

– И потому ни разу меня не поцеловали?

– Спи, страшилка. Я не хочу с тобой ничего обсуждать.

Я притихла. Мои эмоции к Шах-Ра были теперь очень сложными, они включали в себя противоречивые чувства, и ни одно из них не было превалирующим. И вот даже сегодня: сначала он хотел беспощадно растоптать мою гордость, а потом передумал и показал вершину удовольствия. Уверена, его отношение ко мне было ничуть не проще, и все еще может вылиться в неприятное русло. Несмотря на избыток впечатлений и смятения в мыслях, я почти сразу уснула.

Я по привычке проснулась рано, но Шах-Ра уже не было рядом. И я не знала, что мне делать. Одежда для тренировок с пола исчезла. Возможно, она в шкафу. Я только начала вставать, как дверь скрипнула, потому я снова зарылась под одеяло.

Шах-Ра вошел, а в руках его я разглядела ткань – похоже, пара платьев. Он принес их для меня? Я не успела поздороваться, Шах-Ра бросил одежду на кресло и сказал:

– Это тебе для выхода из спальни. Теплую, для улицы, привезут к вечеру.

– Спасибо, государь, – я поблагодарила, хотя подсознательно чувствовала, что очень скоро об этом пожалею. – Я могу сейчас одеться?

И впервые за долгое время я увидела на его лице улыбку – самую настоящую, почти такую, какой он улыбался мне раньше:

– Ты не можешь сейчас одеться. Завтрак через час.

– А, – поняла я, но не продолжила. Похоже, что он намеревался взять меня прямо сейчас.

Шах-Ра словно прочитал мои мысли и качнул головой:

– Нет, сейчас у меня дела.

Я села и с непониманием посмотрела на него. Он вглядывался в мое лицо так пронзительно, будто боялся пропустить хоть одну эмоцию. Наклонился, уперся руками в постель и немного приблизился.

– Теперь ты моя вещь. Красивая, вызывающая желание, но вещь. Потому будешь делать только то, что я скажу. И больше не произнесешь слова «унижение». Вещь нельзя унизить, страшилка, ниже нее все равно ничего нет.

Я обескураженно переспросила:

– Простите, государь, я не понимаю…

– Нет, понимаешь. Эта одежда для выхода из спальни, но внутри чтобы я на тебе не видел ни одной тряпки. Как только входишь – раздеваешься и даже не думаешь прикрываться. Я хочу смотреть и брать тебя в любой момент, когда мне это придет в голову. Со временем привыкнешь. Если будет холодно, то можно растопить камин сильнее. А если я увижу, что ты не выполняешь такое простое правило, то уж поверь, тебя ждут такие унижения, которых ты даже вообразить пока не можешь. Все поняла?

У меня от шока округлились глаза:

– А как же слуги? Ведь они могут войти в комнату!

– Нет, не могут, я распорядился. Убирать будут, когда ты на тренировках с Тхэ-Ра. Давай же, скажи, что ты все поняла и не хочешь создавать себе лишних проблем.

– Я… поняла, государь.

Об остатках гордости уже и речи не шло. Он вдруг откинул одеяло снизу, склонился и поцеловал меня в лодыжку, просто прижался губами – но я понимала, что это не проявление нежности, а лишнее указание на свои права. Не поцеловал – а очередную печать поставил.

Когда он вышел из комнаты, я встала и убрала платья в шкаф. Собственная нагота смущала даже в одиночестве, а уж чтобы подойти близко к окну и речи не шло. Мне постоянно чудилось, что дверь вот-вот распахнется и впустит сюда Ориллу. Государыня окинет меня презрением, зло рассмеется и выйдет молча, потому что ей нечего мне сказать. Не в силах дальше бороться с этим ощущением, я забралась снова под одеяло и так пролежала остаток времени. Не повернулась и когда услышала, что кто-то входит.

– Ты спишь? – раздался голос Шах-Ра. – Вставай, пойдем завтракать.

Я все-таки посмотрела на него:

– Куда?

– Ты будешь есть рядом со мной.

На сегодня изумления уже было явно больше нормы. Я буду сидеть за одним столом с Ориллой и Тхэ-Ра?

– Государь, – я села, придерживая одеяло у груди. – Вы думаете, это уместно?

– Я думаю, что я Дракон. И если я в этом не ошибаюсь, то мои решения уместны в любом случае.