– На этот раз тоже будешь меня арестовывать и сажать в СИЗО или же к медали представишь?

Молчанов усмехнулся, ничего не ответил на эту подколку, а кивнул в сторону дома и сказал:

– Иди, там Татьяна плачет навзрыд, драться лезет на бойцов за то, что они ваш "Лексус" превратили в решето.

– Да, я видел, что ваши стрелки с машиной сделали, – ответил Краб, – ну, что ж, будем теперь с Таней на велосипедах ездить…

* * *

За окном съемной Татьяниной квартиры бушевала оттепель. Тяжелые капли стучали по карнизу, мокрый снег то и дело срывался с крыш. Мокрый воздух из форточки приносил запах весны, хотя на календаре вовсю царствовала зима. Краб слушал Татьяну молча. Он и не подозревал какой ценой далась его свобода его дочери. Все, к чему она шла, для чего жила и работала, теперь рухнуло в один миг. Дольская поставила жесткие условия и подкрепила эти условия юридически, заставив Татьяну подписаться под всеми документами.

– Но ничего страшного, – закончила свой рассказ Татьяна, – поеду в Киев к матери или к тебе в Заполярье. Буду жить, как все живут, раз уж так сложилось. Музыку буду преподавать в школе…

Краб молчал – он не знал, что сказать. Убеждать Татьяну в том, что она поступила неправильно таким вот образом, путем огромной жертвы вытащив его из тюрьмы, было с его стороны черной неблагодарностью, но и разрушить жизнь дочери, спасая свою собственную, он тоже не мог. И при всем этом выхода из ситуации он не видел никакого. Плюнуть на подписанные Татьяной документы, которые лежали перед ним на столе тоже не было никакой возможности – юристы Дольской постарались на славу и при их несоблюдении Краб снова бы оказался за решеткой.

Раздался звонок в дверь, Краб встал из-за стола и впустил Бальгана. Тот тоже был уже в курсе произошедшего, мялся в коридоре, что-то нечленораздельно бормотал, снимая ботинки. Зайдя в комнату он поздоровался с Татьяной. Согласно "договора" права на последний альбом "Поцелуй змеи" переходили к Милене Дольской, а поскольку половина прав на этот альбом была и у Бальгана, то ему волей неволей теперь придется работать с поп-дивой. Татьяна пригласила Бальгана присесть на диван, тот присел, Краб предложил ему кофе, продюсер не отказался. Было видно, что он хочет что-то сказать, но мнется. Татьяна не стала его торопить. Отец Татьяны принес чашку с кофе и спросил у Бальгана, что тот сам думает по всему этому поводу.

– Татьяна ни с кем не посоветовалась в ситуации, – ответил Бальган, – она сама пошла к Дольской на поклон, даже меня не предупредив. Сама решила подписать эти документы. А теперь уже ничего сделать нельзя. Со стороны Дольской все законно. А с вашей стороны даже то, что вы до сих пор находитесь в Москве, противоречит условиям договора. И я, как ее представитель…

– Так ты теперь представитель Дольской? – удивленно воскликнула Татьяна.

– Да, – выдавил из себя продюсер, – так сложились обстоятельства, что мне пришлось…

– Ой, Бальган, не надо пенять на обстоятельства, – махнула рукой Татьяна, – я тебя не осуждаю. Рыба ищет где глубже, человек где лучше. Так что же ты, как представитель Дольской хочешь нам сказать?

– Я за вами приехал, – ответил он, глядя в пол, – чтобы вывезти вас из Москвы.

Татьяна и Краб переглянулись – ни еще даже не решили куда ехать Татьяне, а их уже поторапливают. Дольской не терпится поскорее от нее избавиться.

– Я хотела еще съездить к Марине попрощаться, – сказала Татьяна.

– Какой смысл? – пожал плечами Бальган. – Марина в коме, она не приходит в себя…

– Я просто хотела ее увидеть… – ответила Татьяна.

– Хорошо, – согласился Бальган, – давайте съездим в больницу, а потом вернемся сюда и будем собираться.

Через десять минут они были готовы чтобы ехать в больницу, сели в Бальгановский "Мерседес" и поехали.

– Как там твоя зайка? – спросила Татьяна.

– В больнице лежит на сохранении, – ответил Бальган, – после смерти брата у нее чуть не случился выкидыш.

Татьяна ничего не ответила на это. Продюсер сказал все это таким тоном, как будто Татьяна и ее отец были виноваты, что у его зайки чуть не случился выкидыш. Татьяна отвернулась к окну и в это время сотовый телефон продюсера зазвонил. Это была Дольская, она интересовалась положением дел. Бальган ответил, что они направляются в больницу к Марине, по дороге заедут за билетами на Мурманский поезд, а потом приедут обратно в съемную Танину квартиру и начнут собираться.

Дольская в трубке стала визжать и хрюкать, как свинка, кричать – какая еще Марина? Она требовала от Татьяны и ее отца, чтобы они немедленно убирались из Москвы! Потом узнала где они находятся и приказала ждать ее, она сама хотела "попрощаться" как она сама выразилась. Все козыри в создавшейся ситуации были на руках у Дольской, она торжествовала. Продюсер остановил свой "Мерседес" на обочине малооживленного шоссе и вышел на улицу покурить. Краб тоже вышел, встал рядом, поинтересовался – где теперь его охрана – два крепыша-десантника?

– А-а-а, – махнул рукой Бальган, – толку от них никакого, я их уволил…

Потом он повернулся к отцу Татьяны и горячо зашептал:

– Ты меня осуждаешь? Ты думаешь, что я тебя подставил? Да, я сбежал тогда от дома Дольской, потому что были выстрелы, мне стало страшно, я думал это тебя подстрелили! Какой мне был смысл оставаться там и ждать милиции? Я же продюсер, а не морской пехотинец, я помочь хотел, а оно вон как получилось.

– Ладно, Бальган, проехали, – сказал ему Краб, – делай свою работу.

Невдалеке показался лимузин Дольской. Он стал снижать скорость и припарковался впереди машины Бальгана, метрах в пяти. Продюсер, когда лимузин Дольской остановился, побежал к нему, преданно виляя ягодицами. Расклад сил изменился и ему теперь приходилось заискивать перед женщиной, которую еще недавно он не замечал. Но теперь у них было общее перспективное дело – нужно было стараться не ссориться.

Из лимузина вылезли два охранника Дольской, которым здорово досталось от Краба в доме поп-дивы. Они смотрели на него с нескрываемой ненавистью. Краб заметил, что пиджаки в районе груди слева у них оттопырены – явно под ними была кобура. Видимо, после нападения на нее на вилле, поп-дива решила вооружить свою охрану огнестрельным оружием. Бальган нагнулся над открывшимся окошком лимузина, Дольская что-то сказала ему и продюсер подбежал к своей машине, открыл дверцу и сказал Татьяне, что поп-дива сказала придти к ней. Татьяну, которая и так едва сдерживала свой гордый нрав, это "приглашение" взбесило.

– Если ей надо, то пусть сама потрудиться свою задницу поднять, вылезти и поговорим на улице, – сказала она.

Бальган побежал к лимузину и передал сказанное Татьяной в более мягких тонах. Дольская соблаговолила выйти, Татьяна тоже вылезла из "Мерседеса" и направилась к ней. Они подошли друг к другу. Поп-дива торжествовала.

– Ну что деточка? – с издевкой спросила Дольская. – Кончилась твоя карьера? Зато папочку спасла. Смотри какая ты благородная.