Курт знать не знал, до чего же сходны его мысли и чувства с мыслями и чувствами Эйтлиайна, крылатого принца. С той лишь разницей, что принц безоговорочно признавал Элис прекраснейшей из фей, и размышлять ему подобало не о встречах со школьными друзьями, а о судьбе мироздания.

Эйтлиайн

Гиал ушел. А я вспомнил, о чем забыл, о том, что связывает для меня легенду о Жемчужных Господах, Закон и источники Силы. Правда, это было даже не легендой, а сказкой, рожденной чьим-то разумом или фантазией. Интересно, кому же из фейри недоставало волшебства в окружающем мире? Зачем понадобилось придумывать что-то сверх того, что уже есть, и что мы безуспешно пытаемся познать с начала Творения?

Первыми эту сказку начали рассказывать племена Сумерек. Неизвестно отчего они считают себя родственными Закону, возможно, от того, что не способны влиять на вечную борьбу между Полуднем и Полуночью, а, следовательно, не могут и оскорбить Закон. Как бы там ни было, порою на дорэхэйт находит стих, и они пытаются реабилитировать разрушительную силу в глазах других народов. Вот и сказочка о Кристалле всегда казалась мне одной из таких попыток.

Гласит она, что Закон — это не только кара, не только меч, разрушающий миры. Есть Закон карающий, но есть и Закон воздающий.

Ну да, ну да. По заслугам и сразу за всё.

Вообще, когда заходит речь о Законе, ничего доброго в голову не идет. И, однако, рассказывают, будто бы мирам, где Полдень и Полночь пребывают в идеальном равновесии, где борьба между силами ведется как на ринге — вежливая и по правилам, а подданные обеих сторон по-рыцарски обходятся друг с другом, будто таким мирам Закон дарует благодать. В просторечии: Кристалл.

Кристалл. Сгусток силы. Тоже, своего рода источник, как Сияющая-в-Небесах, или Владыка Темных Путей, только Кристалл может питать кого угодно, и Полдень, и Полночь, и даже, говорят, Сумерки, несмотря на то, что сумеречные народы всегда обходились без источников, они — сами по себе Сила.

Дед всегда считал благодать Закона сказкой. Дед погиб от руки Звездного, и, наверное, у него были причины относиться к Закону предвзято. Я тоже полагаю, что Кристалл — выдумка сумеречных племен. И если бы Гиал не спросил, даже не вспомнил о нем. А так… вспоминал. Все равно, пока в небесах над замком горит закат, я и пошевелиться не могу, только и остается, что думать.

Согласно легенде, Кристалл может быть чем угодно, или кем угодно. Самоцветным камнем, непохожим на другие, (собственно, отсюда и название), смертным, не похожим на других смертных, фантастическим животным или растением. Я понимаю, придумывали бы это смертные, тогда подобных признаков было бы достаточно, но как повернулся разум фейри, чтобы придумать “фантастическое” животное? Это какое, скажите на милость? Фантастичней василиска? Загадочней Единорога? Невероятнее дракона? И как отличить смертного, не похожего на других, когда все они разные? Что это вообще значит, “смертный источник Силы”? Или Кристалл предпочитает облик смертного, будучи бессмертным? Довольно глупо… во всяком случае, надо мной по этому поводу многие смеются. Некоторые — один раз, но кое-кто до сих пор живехонек.

Да и можно ли вообще говорить о предпочтениях “благодати”, предмета , пусть даже и наделенного формой мыслящего существа? Ведь Кристалл даже не может быть сам по себе, он обязательно должен принадлежать кому-то, у него должен быть хранитель, и хранитель этот стоит в стороне от борьбы сил. К тому и ведет сказка. Благодать Закона доступна только народам Сумерек, и только от них зависит как и куда направлять подаренную силу, забирать ее без остатка на свои нужды или делиться с Полуднем или Полуночью. Какие могут быть нужды у сумеречных народов? Не представляю. И Кристалл не представляю тоже.

Хотя сейчас и здесь нам не помешала бы благодать Закона, мир накренился и скользит в пропасть, а появись у сумеречных племен Кристалл, я убедил бы их помочь Полуночи и задержать неотвратимое падение. Однако именно потому, что мир накренился, не видать нам от Закона подарков, кроме одного — последнего: дозволения уничтожить наш мир нашими методами.

…Элис прошла на кухню, задумчиво огляделась, налила себе стакан сока и направилась на веранду. По пути захватила, не глядя, дамский журнал, один из многих: Элис обязательно покупала такие журналы в фойе любого отеля, где останавливалась. Оправдывала свой интерес тем, что, мол, в разных странах женщины обсуждают между собой разные проблемы, а это познавательно, хотя и успела уже убедиться, что “проблемы” ставятся одни и те же, и набор довольно беден. Главные темы: что такое мужчины, какие они свиньи, и как сделать, чтобы они всегда были рядом. Что уж греха таить, Элис нравилось иногда почитать надуманные и романтические историйки, излагаемые на глянцевых страницах. Почитать и порадоваться, что к ней все эти глупости отношения не имеют. Никаких проблем во взаимоотношениях с противоположным полом Элис не знала. А Курт — не в счет.

Сидя в круге света настольной лампы, она бездумно листала страницы, разглядывала костюмы и прически. В Европе в моду входили мини-юбки, но дома подобный стиль оценивали, как шокирующий и весьма сомнительный. Как это сказал Курт? Здесь забываешь о том, что на свете есть города? И правда ведь, какой нелепицей кажутся сейчас серьезные рассуждения на тему: серыми или синими тонами лучше подводить глаза блондинкам; или о том, уместно ли сочетание красного и черного, если сопровождаешь мужа на раут, где присутствует его босс.

Красное и черное… Невилл не идет из головы. Вчера он был одет в красных тонах, и его наряд так живописно и элегантно сочетался с черными волосами. Рубины в прическе… Если не полениться и отрастить наконец-то волосы, порадовать маму, которая упорно не желает мириться с тем, что Элис, когда возникает необходимость, просто пользуется шиньоном, да, так вот, если не полениться, то можно будет потом сооружать такие же сложные и необычные прически, и тоже вплетать в них драгоценности.

Может, и ногти отрастить?

Нет уж, на это точно никакого терпения не хватит.

А если… а когда она выйдет замуж за Майкла, то сопровождать на рауты будет он, а не его. Тут отец прав абсолютно. Он, познакомившись с Майклом поближе, прямо сказал Элис:

— Розенберг — не деловой человек, дочка. Не знаю, какой он ученый — социология вообще не мой конек, но доверить ему твои деньги я смогу лишь при условии, что он не будет иметь возможности распоряжаться ими даже минимально.

— А меня, значит, доверить можешь? — уточнила Элис.

— Ты способна решать и за себя, и за мужа, если мужем будет Майкл.

— Без всяких “если”, пап. Иначе я бы не привела его знакомиться.

Элис задремывала, откинув голову на спинку кресла. К утру похолодает, а пока — в самый раз, после дневной-то жары.

А вот если бы ее муж был таким, как Курт, отец наверняка бы не сомневался. Курту можно доверять. Кажется, что он знает, что делает, даже когда он сам говорит, что не знает. А он, кстати, говорил ли хоть раз? Похоже, нет.