– Как? – только и спросила Лисандра, коротким вопросом признавая, что играет чужую роль.

– Когда-то мы участвовали в состязании. Это было еще в стеклянном замке. – Нокс усмехнулся. – Честное слово, до сегодняшнего дня я и подумать не мог. В стеклянном замке я оказался волею сановника Йовеля. Был шпионом мятежников. Я тогда впервые выбрался за пределы Перранта и уж никак не думал, что вместе с моей королевой буду участвовать в состязании. – Нокс негромко рассмеялся, удивляясь такому повороту событий. – До этого я несколько лет помогал мятежникам, оставаясь при этом вором. Им понадобились глаза и уши в стеклянном замке. Мятежники хотели знать о замыслах адарланского короля. Я снабжал их сведениями, пока это не стало слишком опасным занятием. Пока Сел… Аэлина не посоветовала мне бежать из замка. Я послушался и вернулся сюда. Йовеля уже нет в живых – погиб весной в столкновении на границе. Он командовал небольшим отрядом мятежников. Потом Дарро забрал меня к себе, сделав своим гонцом и шпионом. Вот так я и оказался здесь.

Нокс мельком взглянул на Лисандру. Его лицо и сейчас было полно восхищения.

– Я в твоем распоряжении, даже если ты… это не ты. Кстати, а кто ты?

– Аэлина.

– Честный ответ, – понимающе улыбнулся Нокс.

Лисандра остановилась перед шатром, неподобающе маленьким для королевы. Невдалеке стоял шатер Рена.

– Сколько стоит твое молчание? Или ты уже успел сообщить Дарро?

– А почему я должен ему сообщать? Я служу Террасену и династии Галатиниев. И всегда служил.

– Я слышала, что Дарро всерьез претендует на трон, упирая на свои особые отношения с Орлоном.

– Плевать мне на притязания Дарро! Сегодня я узнал, что женщина-ассасин, которую я привык считать другом, оказалась королевой. Представляешь? Королева не погибла в детстве, как мне внушали. Думаю, боги ясно указали мне направление дальнейших действий.

Лисандра отодвинула полог. Тепло жаровни манило поскорее зайти внутрь.

– А если бы я тебе сказала, что нынче вечером нам понадобится твоя помощь и что затея эта опасная? Ты рискуешь быть обвиненным в предательстве.

Нокс слегка поклонился:

– Я бы ответил, что рад вернуть долг моему другу Селене. Она не только вовремя предупредила меня о необходимости убраться из замка. До этого она спасла мне жизнь.

Лисандра не знала, почему поверила гонцу. У нее была природная интуиция на мужчин, никогда ее не подводившая. Правда, в прежней жизни ей не всегда удавалось следовать ее подсказкам. Но она хотя бы знала, чего опасаться.

Нокс Оэн не лукавил. Доброта на его лице была искренней, как и слова. Еще один союзник Аэлины, о котором королева даже не подозревала.

Лисандра знала: Эдион примет ее замысел, пусть он и продолжал ее ненавидеть. И потому она подошла к Ноксу вплотную и прошептала:

– Тогда слушай внимательно.

Все было сделано тихо и чисто. Каждая часть замысла осуществлялась безупречно, словно боги взялись им помогать.

Нокс Оэн униженно повинился перед Дарро за то, что не распознал валгского посланца, и во искупление вины взялся прислуживать сановникам за обедом. Он сам подавал вино Дарро, Слану, Ганнеру и Аронвэду. Снадобье, добавленное туда Ноксом, было не ядом, а лишь сильным снотворным.

– Этого охламона даже рычащий медведь не разбудит, – удовлетворенно заключила Ансель.

Слова относились к сановнику Ганнеру, храпящему на койке. Ансель приподняла ему руку. Рука тут же упала. Ганнер не шевельнулся.

Лисандра в обличье полевой мыши пряталась в тени. Слова правительницы Верескового Утеса были для нее достаточным подтверждением.

В ту ночь крепко уснули не только четверо сановников, но и верные им солдаты. Об этом позаботились Галан, Илиас, Рен и Равэн, щедро угощавшие солдат вином у лагерных костров.

Назавтра, проснувшись около полудня, сановники и их солдаты обнаружили, что, кроме кучки шатров, вокруг ничего нет, если не считать кружащейся поземки.

Лагерь исчез. Исчезла и армия.

Когда рукк опустился на парапет серой каменной крепости, что высилась на южной окраине Аньеля, никто не поднял тревоги. Крепость молчала, а горожан вряд ли тянуло задирать голову и смотреть в холодное небо.

Караульные на парапете не произнесли ни звука. Один скрылся в сумрачных недрах крепости, остальные направили оружие на Шаола и Ириану, слезавших с могучей птицы.

Холод в открытом море не шел ни в какое сравнение со здешним. С гор, к которым притулился Аньель, дул пронизывающий ледяной ветер. Холодом веяло и от Серебряного озера – настолько плоского, что оно казалось громадным зеркалом, брошенным под серыми небесами.

Шаол знал Аньель как свои пять пальцев. Ириана познакомилась с городом еще в Антике, путешествуя по воспоминаниям мужа (тогда ее подопечного) и слушая его рассказы. Крыши здешних домов были облицованы серым камнем, добывавшимся неподалеку. Древесину давал Задубелый лес. Он подходил к самым границам равнины, на которой и стоял Аньель. Серебряное озеро почти со всех сторон окружали отроги Белоклычьих гор. На одном из их бесплодных склонов и стояла Эстфольская крепость.

Ее этажи начинались на равнине и поднимались почти вровень с соседней горой. Нижние ворота тонули в снегу. Слева крепость частично смыкалась с городом. Ее и начинали строить как крепость, многочисленные ярусы которой, парапеты, стены и ворота должны выдерживать вражескую осаду. О том, сколько было таких осад, рассказывали выбоины на сером камне. Но главные удары всегда принимала на себя толстая внешняя стена, окружавшая крепость.

Впечатляющая, устрашающая, неприступная. По словам Шаола, строители крепости возводили ее не для красоты и не думали об уюте внутренних помещений. Ириану поразило полное отсутствие разноцветных флагов на башнях. Никаких запахов, присущих человеческому жилью. Только пронизывающе холодный, сырой ветер.

С верхних башен, покрытых коркой лишайников, открывался вид на многие лиги вокруг. Озеро, равнина, город, лес, склоны гор – всё как на ладони. Сколько долгих часов провел ее муж, вышагивая по коридорам и парапетам, глядя в сторону Рафтхола и мечтая оказаться где угодно, только не в этом сумрачном, холодном месте?

Шаол не отходил от Ирианы ни на шаг. Равнодушный к мечам дюжины караульных, направленным на него, он представился им и сообщил, что господин Шаол Эстфол желает видеть своего отца, причем немедленно.

Ириана впервые слышала, чтобы он говорил таким голосом – властным, как и надлежит господину управителю.

Значит, она – госпожа управительница, хотя долгий суровый перелет заставил ее сменить привычную одежду на теплые доспехи руккинов, а волосы из разлохматившейся косы торчали во все стороны. Ириана не представляла, сколько времени ей понадобится, чтобы их расчесать. Конечно, если предварительно она сумеет их вымыть.