Этот живописец, как ни странно, был художником-самоучкой. Сын директора Императорских театров, как и полагалось дворянину, вначале служил отчизне на поле брани, и хотя получил серьёзное ранение под Бородином, но затем успешно дошёл до Парижа. Находясь на излечении в отцовском имении под Ярославлем, Николай Майков настолько увлёкся живописью, что потом предавался своей страсти даже на кратковременных стоянках и бивуаках. Уже в Париже он попробовал писать масляными красками. Армия теперь больше его не привлекала, в отставке Николай Аполлонович мог спокойно оттачивать своё мастерство. Он так талантливо написал в 1835 году запрестольный образ в Троицкий собор Измайловского полка, что строгая комиссия удостоила его звания академика. Хотя в работах Майкова чувствовался привкус увлечённости произведениями старых мастеров, но написанные его умелой кистью портреты нравились заказчикам, а их благодаря благоволению самого Николая I было немало. Особенно удавалось живописцу воплощение религиозных сюжетов. Именно Николаю Аполлоновичу Майкову поручили исполнить как образа для малых иконостасов столичного Исаакиевского собора, так и иконы «Сошествие Св. Духа», «Богоявление» и «Поклонение волхвов» для Малой (Сретенской) церкви Зимнего дворца, не говоря уже о священных изображениях Божией Матери и Спасителя, предназначенных для благословения на брак цесаревича Александра Николаевича с принцессой Марией Гессен-Дармштадтской.[272]

Поэтому выбор царской дочери был неслучаен. И художник оправдал ожидания. Хотя заказчица ждала образ Св. Сергия Радонежского к 5 июля 1850 года, когда бы в первый раз отпраздновали день Ангела её крохи-сына, уже 16 февраля икона высотой «205/8 дюйма, или 127/8 вершка» была академиком Майковым благополучно окончена.

Днём ранее в Кабинет поступил и счёт на позолоченную ризу к готовому образу. На неё ушло 3 фунта 271/2 золотников серебра 84-й (=875-й) пробы, которое вместе с работой и футляром золотых дел мастер «Jоганнъ Вильгелм Кейбель» оценил в 360 рублей. Справедливость запрошенной суммы письменно, как полагалось, подтвердили оценщики Кабинета, придворные ювелиры Яннаш и Кеммерер, засвидетельствовав, что их коллега правильно указал вес благородного металла и проставил «настоящие» (то есть справедливые) расценки серебра и стоимости исполнения оклада к иконе.

24 февраля граф Матвей Юрьевич Виельгорский расписался в получении писанного «для князя Сергия Максимилиановича в его рост образа» святого покровителя малыша. В тот же день золотых дел мастеру Кейбелю выплатили из Комнатной суммы 360 рублей, а через месяц, 23 марта, получил из того же денежного фонда запрошенные 115 рублей и академик Майков.[273]

Жизнь князя Сергея Максимилиановича оказалась недолговечной. Служил он в привилегированном лейб-гвардии Конном полку а в апреле 1877 года в свите императора Александра II уехал на русско-турецкую войну за освобождение Болгарии. Числившемуся при главнокомандующем осиротевшему внуку Николая I доводилось выполнять и чрезвычайно опасные поручения. 12 октября 1877 года князь выехал на рекогносцировку в местечке Иован-Гифтлик близ Тырново и, отправленный в разведку был убит.[274]

Весьма приблизительное представление о серебряном окладе может дать созданная через 10 лет подобная мерная же икона, сделанная на рождение великой княжны Анастасии Михайловны.

Дочь великого князя Михаила Николаевича и его супруги Ольги Феодоровны, урождённой принцессы Цецилии Баденской, Анастасия Михайловна родилась 16 июля 1860 года в Петергофе. Решено было её назвать в честь жившей в IV веке святой Анастасии Узорешительницы, считавшейся исцелительницей телесных и душевных болезней, помогавшей при отравлениях, а также изгонявшей демонов. Отец её был язычником, а мать – тайной христианкой. Хотя совсем юную девушку насильно выдали замуж за язычника, но она смогла избежать «радостей брака». Переодеваясь нищенкой, целомудренная дева посещала темницы, кормила, лечила и выкупала из узилищ страдальцев за веру. После кончины мужа она раздала своё имущество нищим и стала странствовать, помогая мученикам-христианам. В конце V века мощи святой Анастасии поместили в константинопольском храме Воскресения, так как именно это великое таинство скрывается в греческом имени «Анастасия».[275]

Великий князь Константин Николаевич записал под счастливой датой появления на свет малышки-племянницы в своём дневнике: «Только что проснулись, получили по телеграфу известие, что у Миши родилась дочка Анастасия. Большая радость. В 10 часов ездили с жинкой к нему его поздравить. Видел Настю, которая редкой красоты ребенок». А на следующий день «все вместе поехали в Петергоф, где в большой церкви был молебен по случаю рождения Анастасии. В это время погода была хороша, но перед обедом испортилась, и весь остаток дня шёл дождь, и вечером была гроза».[276]

Как всегда, была заказана икона Св. Анастасии, небесной покровительницы новорождённой, причём высота образа увековечивала рост (51,5 см) высокопоставленной малышки в момент, когда она явилась на свет. Обычными атрибутами святой исцелительницы были непременный крест и сосуд с лечебным бальзамом, но здесь Св. Анастасия лишь держит в деснице орудие страданий Спасителя. Вильгельм Кейбель сделал очень элегантный оклад-раму из эффектно проработанного серебра, оживив узор шаловливыми херувимами, примостившимися на углах. Чеканка настолько хороша, что их детские личики как будто оживляет радостная улыбка, а пёрышки крыльев кажутся слегка трепещущими. Не забыта и поясняющая надпись на табличке, наложенной внизу на рамку оклада: «Великая княжна Анастасия Михайловна родилась 16 июля 1860 в Петергофе» (см. рис. 14 вклейки).

Жизнь великой княжны, справлявшей тезоименитство 22 декабря, совсем не соответствовала житию её небесной покровительницы. 12 января 1879 года Анастасия Михайловна благополучно вышла замуж за великого герцога Фридриха-Франца III Мекленбург-Шверинского (1851–1897). Её сын Фридрих-Франц IV (1882–1945) наследовал отцу, старшая дочь Александрина (1879–1952) в 1912 году стала королевой Дании, а младшая Цецилия (1886–1954) – кронпринцессой Германии. Овдовев, русская великая княгиня полюбила Владимира Александровича Пальтова, у них в 1902 году в Ницце родился сын Алексис-Луи. Чтобы скрыть скандал и погасить ненужные толки, малышу удалось дать громкий титул графа де Бандан.[277]