Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы чуда ждем, но чудо не придет,
Пока Парламент не отдаст концы,
Пока Архивная Громада не падет,
И славы яд не выблюют отцы.
Медали тумаков, рекорды брани
Похода к похоти нам не вознаградят, -
Хлыстами, что самих садистов ранят,
Они надеждой нашу плоть смирят.
Вот Сирота. Он непокорен и покоен.
Стоит в небесном закоулке он
И схож с тьмой тех, кто сотни лет уже покоен, -
Но взором чист, свободный от имен.
Взращенный у печей, он изнутри сожжен,
Для света, ветра, хлада, тьмы – одна из Юных Жен[204].
Ф. заклинает историю в среднем стиле
История – Паршиваяi Струнаii
Которая отправит Крышуiii спать
Ореховойiv Задвинувv Дряньюvi
Что лучше было придержатьvii.
i. Грязный, полный бактерий, зараженный, приводящий к возникновению струпьев или воспалению дыр в венах, заражению крови и гепатиту. Также тупой или заржавленный.
ii. В жаргоне наркоманов – обозначение иглы.
iii. В жаргоне преступников – совесть, мозг или любое болезненное сознание. Я не слышал, чтобы это слово употребляли в таком значении за пределами Монреаля и окрестностей, да и то преимущественно на бульваре Святого Лаврентия и в закрытой теперь «Северо-Восточной столовой». Оно популярно в среде преступного элемента как французского, так и английского происхождения. Долгое время без наркотиков, случайная встреча с родственником или бывшим приходским священником, беседа с работником социальной сферы или знатоком джаза называется «делом крыши» или «Un job de cash».
iv. В жаргоне копрофагов (а, b) – нечто фальшивое или искусственное. Первоначально знак пренебрежения, но иногда используется для выражения удивленного умиления, как в «вот же орешки!» или более определенном французском «Quelle cacahuete!» Термин получил распространение в среде ортодоксов, когда отколовшаяся группа «марранов» в Онтарио в надежде добиться респектабельности и общественного признания начала использовать в ритуалах культа ореховую пасту. В лексиконе монреальских наркоманов это слово может обозначать чистый наркотик, в который подмешали муку, лактозу или хинин для увеличения количества и повышения рыночной цены.
v. Введение наркотика в вену. Игла для подкожных впрыскиваний для безопасности превращается в обычную пипетку с помощью простого картонного «воротника».
vi. Первоначально героин и «сильнодействующие наркотики», однако сейчас повсеместно используется применительно к любому эйфорику, от безвредной индейской конопли до безобидного аспирина. Интересно, что употребляющие героин страдают хронической констипацией (с), кишечник становится пассивным из-за наркотика.
vii. «Придерживать» или «хранить» в жаргоне наркоманов может означать владение наркотиками с целью их последующей продажи, а не употребления.
а. (копрос) – «фекалии» по-гречески, разумеется. Но сравни с санскритским cakrt – навоз. Думай о себе как об искателе жемчуга, дорогой. Постигаешь ли ты, сколько морских саженей давят на твою топкую бессвязицу?
b. (фаг-ейн) – «поедать» по-гречески. Но посмотри, как в санскрите: bhajati – разделять, отведывать; bhaksati – наслаждаться, потреблять; bhagas – счастье, благополучие. Сами слова, которыми пользуешься, – тени на пасмурном океанском дне. Ни в одном нет ни урока, ни молитвы.
c. Con-stipatum, латинское причастие прошедшего времени от stipare – упаковывать, жать, набивать, забивать. Родственно греческому (stiphos) – «плотно сжатая куча». Сегодня в современных Афинах обозначает гущу толпы, рой, полчище. Я питаю провода, тянущиеся к тебе, друг, так что можешь начать дышать, а вскоре из-за меня ты отрастишь себе прелестные серебристые жабры.
1.
Был один обращенный в христианство по имени Окенратарихен, вождь онейутов. Он был очень ревностен в новой вере, как и в старой своей жизни. Имя его означает Cendre Chaude, или Горячий Пепел, такова же была и его натура. Он мечтал о том, чтобы все могавки приняли нового бледнолицего Бога. В 1677 году он повел папскую делегацию на территорию ирокезов. Он взял с собой гурона по имени Лоретт, и еще одного обращенного, который, «по стечению обстоятельств» (если мы предпочитаем умалить этими словами Провидение), приходился родственником Катрин Текаквите. Первая деревня, куда они пришли, была Канаваке – та самая, где жила наша неофитка и ее духовник, преп. Ламбервилль. Окенратарихен был превосходным оратором. Он заворожил всю деревню, и Катрин Текаквита слушала его рассказы о жизни в миссии Солт-Сен-Луи.
– Со мною раньше не было духа. Я жил, как животное. А потом я узнал о Великом Духе, о настоящем Хозяине неба и земли, и теперь живу, как человек.
Катрин Текаквита хотела отправиться в то место, которое он так живо описывал. Преп. Ламбервилль желал спасти замечательное дитя, поместив ее в более гостеприимную христианскую среду, и потому сочувственно выслушал ее просьбу. К счастью, Дядя ее был в Форт-Ориндже (Олбани), торговал с англичанами. Священник знал, что Тетки не станут противиться никакому плану, лишь бы устранить девушку из своей среды. Окенратарихен собирался продолжить свой путь, поэтому решил, что Катрин должна бежать с двумя его товарищами. Приготовления были краткими и тайными. Рано утром они отчалили на каноэ. Преп. Ламбервилль благословил их, когда они поплыли сквозь клочья тумана. В руке Катрин держала письмо к отцам в Солте. Она шептала про себя:
– До свидания, деревня. До свидания, моя родина.
Они плыли по Могавку на восток, затем на север по реке Гудзон, оплетенной растительными преградами, под огромными свисающими ветвями, спутанными лозами, непроходимыми чащами. Они добрались до озера Сан-Сакраман, которое сегодня называется озером Джордж, и возблагодарили Господа за спокойствие озерных вод. Потом продолжали двигаться на север, в озеро Шамплейн, вверх по реке Ришелье к Форт-Шамбли. Здесь они оставили каноэ и пешком отправились сквозь дремучие леса, даже сегодня покрывающие южный берег реки Святого Лаврентия. Осенью 1677 года трое достигли миссии Saint Franзous-Xavier de Sault Saint-Louis[205]. Это все, что тебе нужно знать. И не думай о том, что Катрин Текаквита нарушила обещание, данное Дяде. Скоро станет ясно, что земные клятвы не связывали ее. Не беспокойся о старом ее Дядюшке, что мурлычет безутешную песнь любви, пытаясь разыскать ее след в палой листве.
2.
Я должен торопиться, ибо органы Мэри Вулнд не смогут гудеть бесконечно в сексуальном изумлении, как вечный пинбольный автомат, и может устать даже моя четырехпалая рука. Но я сообщу все, что тебе нужно знать. Миссию возглавляли преп. Пьер Шоленек и преп. Клод Шошетьер, наши старые источники. Они прочли письмо, которое привезла девушка: «Катрин Тегакуита будет жить в Солте. Пожалуйста, примите на себя наставничество над нею. Вы вскоре поймете, какое сокровище мы вам отдаем. Qu'entre vos mains, il profite a la gloire de Dieu[206]и ради благополучия души, которая несомненно Ему дорога». Девушку определили в хижину к Анастасии, старухе-ирокезке, которая была обращена в христианство одной из первых, и которая, «по стечению обстоятельств», знала мать-алгонкинку Катрин Текаквиты. Девушке, похоже, понравилась миссия. Она преклонила колена у подножья деревянного креста на берегу Святого Лаврентия, а вдали кипела вода, и далекий зеленый горизонт, и плато Вилль-Мари. Позади оставались мирная христианская деревня и все многозначительные пытки, которые я опишу. Место с крестом возле реки было ее любимым, и могу себе вообразить, как она беседовала с рыбами, енотами и цаплями.