Князь оглянулся на фра Бернардо — тот безуспешно пытался выдернуть из плеча стрелу. Монаха нужно спасать, ведь от него зависела жизнь сына, а гайдуки… Что гайдуки? Коли получится отбиться, то и хорошо, а коли нет…

— За мной! — крикнул Влад, пришпорив коня. Францисканец услышал и, на ходу смахнув своим тонким клинком чью-то голову с широко раззявленным ртом, поскакал следом. Влад еще успел оглянуться на свой отряд. Последнее, что он увидел, был старый Батя, поднявший над собою трепыхающееся тело разбойника и с натугой бросивший его в набегавшую толпу. Через мгновение сцена битвы уже скрылась за поворотом — кони уносили князя и раненого монаха прочь.

Они скакали долго, хотя у нападавших вроде бы не было всадников, которые могли пуститься в погоню. Наконец остановились и спешились, отошли в сторону от дороги, где между корнями сосен бил небольшой ключик. Влад привязал коней к дереву, мимоходом осмотрев их — нет, слава богу, ничего кроме царапин… Вернулся к монаху. Тот заметно побледнел, широкий рукав сутаны весь промок от крови. Самодельная стрела все еще торчала в плече.

— Нужно осмотреть твою рану, — сказал Влад, вынимая кинжал.

— Ты бросил своих людей, — безразличным тоном промолвил фра Бернардо, освобождаясь от сутаны.

— Мне важнее было спастись самому и спасти тебя. Я ценю своих гайдуков, ты не подумай, монах… — процедил сквозь зубы князь, распарывая кинжалом плотную ткань сутаны и нижнюю рубаху. — Но слишком ты мне нынче дорог. Дороже, наверное, чем самому папе римскому Николаю. А мои ребята и без меня могут покрошить этих псов. Ну а не повезет так не повезет… Ты сам воин, ты знаешь.

— Я знаю, — кивнул фра Бернардо, косясь на плечо. — Что там?

— Погоди, я выдерну стрелу, — сказал Влад и тут же сделал это, монах лишь слегка поморщился. Стрела была убогая, наконечник прямой, без зазубрин, и вышел легко, вырезать или проталкивать насквозь не пришлось… Но что это за коричневая дрянь?! Неужто яд?!

Князь подозрительно обнюхал наконечник, покривился и сплюнул. Сломал стрелу и злобно отшвырнул обломки прочь.

— Что там? — с легкой тревогой спросил францисканец.

— Эти сволочи иногда мажут свои стрелы дерьмом… — пояснил Влад. — Рана загрязнена… Ты понимаешь, что это значит?

Сам князь не раз видел подобное. Легкий порез или неглубокая рана начинали гнить, распространяя отвратительный запах, из них вытекал желто-зеленый гной, а раненый бился в горячке и угасал. Кое-кто, конечно, выздоравливал, но если под рукой находился знающий лекарь, да и то в основном приходилось уповать на Господа. А Господь не всегда снисходил до помощи.

— Нужно промыть вином… — спохватился князь.

— Да, хуже не будет, — согласился монах, который почему-то совершенно не выглядел опечаленным. — Не волнуйся за меня, князь. Думаешь, рана загниет?

— А разве нет?

— Если я взялся излечить твоего сына от одержимости кровью, как ты думаешь, разве не смогу я вылечить себя от такой мелочи? — с улыбкой спросил фра Бернардо. — Но вино неси. Думаю, сейчас самое время немного промыть… меня изнутри. Ибо как сказано в Псалтыре: «Ты напояешь горы с высот Твоих, плодами дел Твоих насыщается земля. Ты произращаешь траву для скота, и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли пищу, и вино, которое веселит сердце человека, и елей, от которого блистает лице его, и хлеб, который укрепляет сердце человека».

И князь Влад Второй Дракул, словно кухонный мальчишка, послушно побежал к мирно пасущимся коням за притороченной к седлу баклагой.

3

А взяли их сразу же, как только Влад закончил перевязывать рану францисканца куском чистого исподнего, что достал из своей сумы.

Вначале тревожно заржали кони, бросив щипать траву. Князь вскочил, но было уже поздно: в них целились двое конных лучников и арбалетчик, а со стороны дороги пешими подходили еще четверо. Выглядели они поприличнее давешних варнаков — богато одетые, с хорошим оружием, а того, что шел впереди, Влад и вовсе узнал.

— Что же ты, Мирон?! — укоризненно сказал он толстому усачу с красным, словно свекла, лицом. — Или на помощь мне пришел? Зачем тогда твои люди в нас целятся? Вели сейчас же, чтобы перестали.

— Вот уж не думал, что нынче такой улов будет, — прогудел боярин Мирон Табара. — Это как пойдешь на реку, думаешь, что вытянешь плотвичку, а там — щука размером с попадью! Сам господарь! Да еще и монах с ним, поди ж ты…

— Так это твои люди устроили нам засаду на дороге?!

— Мои, а чего ж, — боярин с достоинством покрутил длинный ус. — Я тут прикинул однажды — чем ловить да бить лесовиков, не лучше их к делу приставить?

— Приставил? — мрачно спросил Дракул.

— Как видишь, господарь. Не к сохе же их снова гнать, правда? А так — не поверишь, прибыли куда больше приносят! А всего-то и надо их не гонять, не травить, когда прижмет — барана или пару мешков проса им кинуть… Леса мне жалко, что ли? А? Пускай живут!

— Добрый ты, Мирон, — покачал головой князь.

Боярин усмехнулся и дал знак своим спутникам подойти. Те споро связали руки Владу и фра Бернардо, который до сих пор молчал и лишь с интересом наблюдал за происходящим. Забрали кинжалы, охлопали — нет ли еще где клинка. Влад испугался было, что заберут фигурку дракона, но на нее даже не обратили внимания, как и на дорогие перстни. Оно и верно, добро никуда не денется.

— Залезайте, — велел боярин, когда к ним подвели отвязанных коней. — Поедем ко мне в гости. Я человек гостеприимный, все знают!

— Чтоб тебя черти задрали, Красномордый! — выругался в ответ Влад, но боярин только расхохотался.

Мирона Табару по кличке Красномордый князь знал и не особо любил. Как, впрочем, и большинство остальных своих бояр. То были люди хитрые, себе на уме, доверять которым следовало очень осторожно. Держали они обычно руку того, кто сильнее, что не мешало им строить друг другу всевозможные козни, вплоть до смертоубийства.

Мирон, как ни странно, казался далеко не худшим. В нескольких походах он показал себя неплохим воином, брал с собою изрядное количество ратников, хозяином в своих приграничных краях слыл крепким и разумным, монетку к монетке складывал. Теперь князь понял, откуда у Красномордого монетки…

— Может, отпустишь? — поинтересовался он просто так, для разговора.

Мирон пожевал толстыми мокрыми губами, покашлял.

— Ты ж меня на кол посадишь, — рассудительно сказал он. — Какой мне тебя резон отпускать, господарь? Да и не понимаю я тебя. То с полячишками да венграми заигрываешь, то с турками обнимаешься… Нужен нам такой господарь? По мне так вовсе ни к чему. И весь твой род таков — Мирча дня на троне не усидел, а остальных щенков так и вовсе ты сам к Мураду отправил в заложники… Никого и не осталось, чтобы тебя заменить. Вот как все удачно складывается, а? — боярин подмигнул. — И зачем бы мне тебя отпускать? Ты бы отпустил на моем месте?