- Не охладевай ко мне, Гримм Родерик! - моментально воскликнула Джиллиан.

По телу Гримма пробежала крупная дрожь.

- Я ничего не мог с собой поделать, - с трудом вымолвил он, осознав, что они говорили совершенно о разном. - Главный зал, - пробормотал он. - Какой я осел. Какой чертов...

- Прекрати!

Джиллиан схватила его голову обеими руками, устремив в его лицо разъяренный взгляд.

- Я этого хотела! - страстно произнесла она. - Я ждала этого, нуждалась в этом. Не смей сожалеть об этом! Я же не сожалею об этом, и никогда не стану этого делать.

Гримм застыл, завороженный кровью, замаравшей ее бедра, ожидая появления ощущения потерянного времени. Очень скоро его должна была поглотить тьма, а за ней последует вспышка насилия.

Но пролетали мгновения, и этого не происходило. Несмотря на бушующую энергию, переполнявшую его, безумие не приходило.

Он смотрел на нее, ошарашенный. Зверь в нем полностью пробудился, и все же был ручным. Как такое могло случиться? Никакой кровожадности, никакой потребности в насилии, только все хорошее, что нес с собой берсерк, - и ничего опасного.

- Джиллиан, - прошептал он благоговейно.

- Как ты себя чувствуешь? - тихо спросил Гримм.

Взбив кулаком подушки, он усадил Куина. Ставни окон, обрамленных фестонами из цветов, были приоткрыты, и серп месяца бросал достаточно света, чтобы обостренное зрение позволяло Гримму видеть как днем.

Куин уставился на Гримма непонимающим взглядом, словно хмельной.

- Не надо, пожалуйста, - простонал он, когда Гримм потянулся за салфеткой.

Рука Гримма остановилась в воздухе.

- Я просто собирался протереть тебе лоб.

- Не души меня больше этой проклятой мандрагорой, - пробормотал Куин. - Я чувствую себя так паршиво еще и потому, что Кейли постоянно отключает меня.

С соседней кровати зароптал Рэмси:

- Не позволяй ей больше нас усыплять, друг. У меня раскалывается голова от этого дерьма, а в рот словно заполз пушистый зверек, откинул лапки и издох. Трое суток назад. И сейчас гниет...

- Хватит! Обязательно надо так подробно описывать? - скривился от отвращения Куин, пустой желудок которого стал выворачиваться.

Гримм поднял руки в знак согласия.

- Больше никакой мандрагоры. Обещаю. Ну и как вы себя чувствуете?

- Чертовски скверно, - застонал Рэмси. - Зажги свечу, пожалуйста. Я ничего не вижу. Что случилось? Кто нас отравил?

По лицу Гримма скользнула темная тень. Он вышел в коридор, поджег там вощеный фитиль, затем зажег несколько свечей у кроватей и вернулся на свое место.

- Подозреваю, что яд предназначался для меня, и моя догадка заключается в том, что он был в цыплятах.

- Цыплятах? - воскликнул Куин, скривившись, и сел прямо. - Разве не содержатель таверны принес их? Зачем ему травить тебя?

- Я не думаю, что это содержатель таверны. Мне кажется, это попытка мести мясника. Согласно моей теории, если кто-либо из вас съел бы всю корзину, то умер бы. Пища предназначалась для меня, но вы разделили ее.

- Мяснику не было никакого смысла делать такое, Гримм, - возразил Куин. - Он видел, кто ты. Любой человек знает, что нельзя отравить бер...

- Ублюдок так же вспыльчив, как и я, - взревел Гримм, заглушая последнее слово Куина, прежде чем Рэмси услышал его.

Рэмси схватился за голову.

- Ой, друг, прекрати орать! Ты меня убиваешь.

Куин прошептал одними губами Гримму «извини».

- Это от мандрагоры. Я совсем отупел, - виновато добавил он.

- Эй? Что такое? - всполошился Рэмси. - О чем это вы перешептываетесь?

- Мы вдвоем не съели даже одного цыпленка, - продолжил Куин, уклоняясь от вопроса Рэмси - И я думал, что хозяин постоялого двора после того происшествия прогнал мясника. Я сам попросил его об этом.

- Какого происшествия? - поинтересовался Рэмси.

- По всей видимости, не прогнал.

Гримм почесал волосы и вздохнул.

- Вы узнали его имя? - спросил Рэмси.

- Кого? Хозяина постоялого двора? - озадаченно взглянул на него Куин.

- Нет, мясника.

- Зачем? - недоуменно спросил Куин.

- Этот ублюдок отравил Логана, глупец. А такое не проходит безнаказанно.

- Никакой мести, - предупредил Гримм. - Просто забудь об этом, Логан. Я знаю, кем ты становишься, когда думаешь только о возмездии. Вы оба не пострадали от этого неудачного покушения. Оно не оправдывает убийства человека, независимо от того, насколько тот заслуживает кары.

- Где Джиллиан? - быстро сменил тему Куин. - Меня до сих пор терзают смутные воспоминания о богине, склонившейся над моей кроватью.

Рэмси фыркнул.

- Даже если ты думаешь, что продвигался вперед до того, как нас обоих отравили, это не означает, что ты завоевал ее, де Монкрейф.

Гримм поморщился и некоторое время сидел в задумчивости, пока Куин и Рэмси пререкались из-за Джиллиан. Они еще долго спорили и даже не заметили, как Гримм вышел из комнаты.

* * *

Проведя предрассветные часы с Куином и Рэмси, Гримм заглянул к Джиллиан, - когда он вышел от нее, она все еще спала, свернувшись калачиком под грудой одеял. Ему очень хотелось тихонечко прилечь рядом, чтобы испытать удовольствие проснуться в ее объятиях, но он не мог рисковать - его могли увидеть выходящим из покоев Джиллиан, ведь замок скоро проснется.

Так что, лишь только забрезжил рассвет, он кивнул Рэмси, которому удалось, пошатываясь, спуститься по лестнице в поисках плотной еды, свистнул Оккаму и вскочил на неоседланного жеребца. Путь его лежал к озеру, где он намеревался погрузить разгоряченное тело в ледяную воду. Экстаз, испытанный с Джиллиан, лишь возбудил его страсть, и он опасался, что набросится на нее со стремительной грацией изголодавшегося волка, если она хотя бы улыбнется ему сегодня. Подавляемая годами страсть вырвалась наружу, и он понял, что никогда не сможет насытиться Джиллиан.

Заехав за рощицу, он остановился, любуясь тихой красотой утра. По озеру, огромному серебристому зеркалу под розовыми облаками, пробегала рябь. Могучие дубы качали ветвями, шепча о чем-то красному небу.

Легкий ветерок доносил едва слышные напевы мучительно нескладной песни, и Гримм осторожно поехал вдоль озера, направляя коня в объезд карстовых воронок и каменных россыпей, по направлению к источнику звука, пока, обогнув купу густой поросли, не увидел у самой воды Зеки. Мальчик сидел, подобрав под себя ноги и положив локти на колени, и тер глаза.