Еще прежде чем он взял ее, Джош знал, что там увидит. Эта вещь была с ним всю долгую дорогу от Лонг-Айленда. Он смотрел в прекрасное лицо Эмили Лоуренс и с отвратительным ощущением в желудке понимал, как его катастрофически красиво, дико обманули.

Она не только выдавала себя за другую женщину, но и в самом деле оказалась воровкой. Она целовала его, обнимала, заставила его поверить ей, обманом вошла в его сердце. И теперь стало ясно, что все это — лишь безжалостно жестокая игра!

Почему ему так везет на этих избалованных, самовлюбленных маленьких богачек? Если он круто не повернет свою судьбу. это когда-нибудь приведет его к гибели.

Надо сделать решительный шаг именно сейчас — раз и навсегда.

Снова взглянув в зеркало, детектив увидел, что лицо у него все еще бледное, но выражение его поменялось — теперь оно было гневным, а не растерянным. Его рука судорожно схватила фотографию, потом он круто развернулся и вышел из комнаты.

Да, мисс Эмили Лэйн-Лоуренс ждет большой сюрприз. В следующее свое свидание с Джошем Маккензи она поймет, что никто не смеет делать из него дурака безнаказанно.

Раздавая пирог своим клиентам, Эмили все время поглядывала на дверь. Она ждала, что Джош вот-вот войдет в вагон. У него уже вошло в обычай приходить к этому времени и дожидаться, пока она закончит свою работу. К тому времени как пассажиры вышли из-за столов, а паровоз уже дал свой прощальный гудок, она начала волноваться. Когда же вся работа была закончена и можно было уходить домой, а Джоша все не было, беспокойство это достигло всех мыслимых пределов.

Неужели после всего, что было, он передумал и уехал из города, даже не сказав ей прощального слова? Если это действительно так, вряд ли он вернется назад. Эта мысль заставила ее глаза наполниться слезами, а в горле запершило.

«Сейчас же прекрати распускать нюни!» — строго приказала себе девушка.

Если Маккензи уехал не попрощавшись, то это и к лучшему. Лучше сейчас понять, что он за человек, а не тогда, когда будет поздно. Она не хотела повторить судьбу своей матери.

Эмили вышла на улицу и направилась к его гостинице. Ее обуревали противоречивые чувства. Может быть, он просто заснул? Нельзя корить его за это, ведь и сама она еле держится на ногах, проведя весь день на солнце и свежем воздухе. Она сейчас поднимется по лестнице, постучит в дверь и разбудит его. Какое право она имеет сердиться на него, если не знает, что случилось и почему он задержался.

Эмили никогда раньше не приходилось одной навещать постороннего мужчину. Какой был бы скандал, если бы это случилось дома, в Нью-Йорке! Однако вопреки ее ожиданиям никто даже не взглянул на нее, когда она вошла в вестибюль гостиницы. Портье, не моргнув глазом, назвал ей номер комнаты Джоша, и через несколько секунд она оказалась перед его дверью.

Тут Эмили остановилась. Сегодня днем она сказала Джошу «да». Она хотела сказать, что проведет ночь в его объятиях. Его комната будет тем местом, где все произойдет, если только этому суждено произойти. И всю свою жизнь Эмили будет себя корить, если так и не узнает, на что это похоже.

Не решаясь подумать, что же может быть дальше, она подняла руку и толкнула дверь.

Та неожиданно легко подалась: Джош рывком распахнул ее изнутри. Эмили задохнулась, увидев его — бледного, с ввалившимися щеками, с дико горящими глазами.

— Джош, что случилось?! — воскликнула она встревоженно.

Вместо ответа он грубо схватил ее за плечи и втолкнул в комнату.

Джош не мог поверить, что Эмили действительно оказалась у него на пороге. Но потом, сообразив, понял, что в этом нет ничего удивительного. Почему бы и нет? Ведь она не подозревает, что он разгадал ее игру.

Эмили, запнувшись на пороге, влетела в комнату и упала на Джоша. Его руки удержали ее от падения, и он крепко схватил ее за плечи, как тисками сжав пальцы. Запах лаванды проник ему в ноздри, и его тело немедленно и привычно откликнулось. Стиснув зубы, детектив резко выдохнул, раздраженно отбрасывая наваждение, и поставил Эмили на ноги. Повернулся, чтобы закрыть дверь.

— Джош, что слу…

Он дернул ее руки и быстро перевязал запястья обрывком веревки. Маккензи так и не мог заставить себя надеть на нее наручники, которые он обычно употреблял при поимке преступников. Грубые железные наручники на ее маленьких, нежных ручках! Эмили в замешательстве уставилась на веревку. Постепенно до нее начинал доходить смысл происходящего. Медленно она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Джош показывал Эмили ее фотографию, держа ее в вытянутой руке.

— Мисс Лоуренс, доказательства не требуются!

Подавшись вперед, он рывком сорвал с нее очки — с глаз Эмили Лоуренс.

— Может быть, так вам будет легче узнать себя?

У него засосало под ложечкой, когда он смог наконец наяву посмотреть в эти зеленые глаза, которые преследовали его в видениях в течение многих месяцев. Глаза, которые он мог видеть только на фотографии. В них было именно то, что он ожидал увидеть, — опустошенность и крушение всего. Джош скрестил руки на груди. «Черт тебя побери, Эми! Проклятие!» — твердил он про себя.

— Я могу объяснить…

— Ни слова больше. Вы лгунья, как видно по этому портрету, — он указал на фотографию, — и воровка, как утверждает ваш отец.

Эмили топнула ногой.

— Я не лгунья! Это мой отец лжет! Я ничего у него не брала. Я уже совершеннолетняя и могу сама распоряжаться своими деньгами. Вы не можете силой вернуть меня домой!

— У меня другое мнение на этот счет.

Отчаяние отразилось на ее лице. Было видно, что она чувствует себя загнанной в угол.

— Но… но… а как же то, что было между нами, Джош?

— Да, что нам с этим делать? И насколько далеко собирались вы зайти в своих стараниях обмануть меня? Я был полным дураком, что не отбросил джентльменские условности и не взял того, что хотел.

— Вы ничего не смогли бы взять, если бы я сама не захотела вам дать этого, — тихо произнесла девушка.

Искренность, звучавшая в ее голосе, заставила пробудиться его совесть. Теперь они поменялись ролями: он уже не был перед ней так же честен, как она перед ним. Внезапно Маккензи разразился бранью, пытаясь заглушить голос совести:

— Хватит паясничать, мисс Лоуренс! И вы, и я знаем причины, почему мы играли в эту игру: я вас подозревал, а вы пытались сбить меня со следа.

— Мне казалось, что вы не слишком меня подозревали. Особенно когда целовали меня.

— Все это было продиктовано служебной необходимостью, мэм, — произнес он насмешливо.

Ее зеленые глаза тут же вспыхнули от боли, затем она сказала презрительно:

— Да, служба и честь прежде всего, детектив Маккензи.