– Да видел как-то, – равнодушно ответил Андрей, – немолодой такой дядька, лицо бульдожье… а что?

– Челюсть тяжелая, глубокие морщины от крыльев носа, – пробормотала я тоскливым невыразительным голосом.

– Ну да, а в чем дело?

– А в том, что это твой Копылов пытался сбить меня три дня назад на углу Энгельса и Мориса Тореза… но не сбил. А сам разбился насмерть. Как нам только что любезно сообщила дама с собачкой.

– Так-так, – протянул Андрей, – ты, стало быть, свидетель… И они про это знали… Значит, квартиру снимал референт Копылов для нужд своего начальника. Потому что ему самому квартира эта без надобности. Жил он один и все свои личные вопросы мог решать у себя дома – не было у него ревнивой жены и кучи детей. И вот пригласили туда профессора Шереметьева… И что-то там случилось…

– Похоже, этот Вахромеев действительно с катушек сошел, сам профессора убил! – перебила я Андрея.

– Все может быть… Или случайно как-то дело обернулось… Слушай, ты извини, у меня со временем очень туго…

Глаза Андрея отливали горячим блеском, он посмотрел на часы и заторопился.

Я приуныла и побрела домой, к маминым примочкам и компрессам. Настроение было отвратительное, несмотря на то, что все мои враги приказали долго жить.

Действительно, черного киллера мы успокоили на пару с тем плотненьким мужичком в доме с башней. Правда, ловушку придумала я, но мужичок тоже поработал.

Референт Копылов, который пытался сбить меня машиной, сам погиб в аварии. И тот, кто его послал, теперь находится в больнице в тяжелом состоянии. А я жива и, если не считать больного колена, здорова. И хотя мне полагалось бы сейчас радоваться свободе и безопасности, я почему-то совсем не радуюсь. То есть совершенно ясно почему. Во-первых, Андрей теперь потеряет ко мне всяческий интерес и у меня не будет причины с ним встречаться. А во-вторых, как ни была я расстроена первой причиной, где-то в глубине души возникла мысль, что больно уж все гладко. Все, кто хотел мне зла, – мертвы, но уж очень вовремя.

Все случившееся напоминало хорошо поставленный спектакль, и режиссер его остался неизвестным.

Отец с матерью рано утром уехали на дачу, я под предлогом больной ноги долго валялась в постели, потом выползла на кухню и пила кофе, вяло подумывая о том, что надобно взять себя в руки и заняться устройством собственной жизни. Учиться, что ли, пойти или приглядеть какую-нибудь работу. Но я ничего не умею. Тогда на бандитские деньги открыть свое дело – к примеру, небольшой магазин электротоваров… и пригласить директором Аллу Федоровну… тьфу, гадость какая лезет в голову!

Зазвонил телефон. Я ринулась к нему, как кенгуру, огромными прыжками, потому что надеялась в глубине души, что это звонит Андрей. Но звонил ненаглядный. Господи, что еще ему от меня нужно?

Голос у ненаглядного был какой-то особенный.

– Я… ты… ты читала сегодняшнюю газету?

– Какую еще газету? – пробурчала я не очень любезно.

– Газету «Накануне», ту, в которой работает Андрей Чепцов.

– Что там случилось?

– Там его статья, очень большая… про профессора Шереметьева… – мялся ненаглядный.

– Какая статья? Да говори толком! – прикрикнула я. – Про меня там что-нибудь есть? Хотя, что ты там скажешь… я сама схожу за газетой.

– Ты ее не найдешь, уже весь тираж, наверное, расхватали. Я вообще-то тут недалеко, – нерешительно добавил ненаглядный, – может, я приеду? Хотя, конечно, родители…

– Да какая разница! – вскипела я. – Что ты все мнешься! Приезжай немедленно, а родителей нету.

Он явился через десять минут, я еле успела убрать разобранную постель и натянуть длинную юбку и свободный свитер – что попалось под руку. На этот раз ненаглядный был в коричневом костюме. И галстук был другой, который также не подходил к костюму, как и в прошлый раз.

Я выхватила у него газету, которая была развернута на нужной странице. Статья называлась «Кто стоит за смертью профессора Шереметьева?» Моя фамилия там не называлась, просто говорилось, что имеется свидетель, который видел, как профессор в ту злополучную среду входил в квартиру номер пятнадцать в доме восемь по улице Ландау. И подробно и даже скрупулезно было описано все наше с Андреем расследование. Андрей вытащил за ушко да на солнышко и бедного владельца квартиры Арнольда Гаврилыча Чеботарева, и голубоглазого пьяницу Вову Милютенко со своей Люськой, а также их работодателя Валерия, причем, вчитываясь в строки о нем, я поняла, что Андрей, несомненно, с этим Валерием разговаривал, возможно, даже припугнул его, и тот подтвердил все рассказанное Люськой и то, что квартиру на улице Ландау он договорился снять по просьбе своего соседа Виктора Павловича Копылова, то есть фактическим съемщиком был Копылов.

«Копылов, хоть он и не сможет уже ничего рассказать, потому что погиб очень кстати в дорожно-транспортном происшествии, – писал далее Андрей, – несомненно снимал квартиру по приказу своего шефа Вахромеева».

Дальше пересказывалась история с подземными водами, радиоактивными контейнерами и зараженной речкой Суйдой. И в заключение читателям предлагалось самим сделать вывод, кто же все-таки стоял за смертью профессора Шереметьева, и задавался традиционный, но в этой статье вовсе не риторический вопрос: «Куда смотрит милиция, если вместо того, чтобы поинтересоваться совпадением смерти профессора Шереметьева с тем, что буквально через несколько дней он должен был выступать на комиссии по строительству центра, она почему-то так вцепилась в свидетельство пьяницы сторожа из деревни Нелидовки».

Вот и все. Я медленно свернула газету. Вот итог расследования. Собрал материал и написал. Очень своевременная статья. Теперь милиция просто не может не заинтересоваться этим делом. Еще бы, такой шум поднялся! И это совершенно ничего не значит, что в статье нет моего имени. Рано или поздно милиция от Андрея это имя узнает. И пойдет разбирательство…

– Нам нужно объясниться, – нарушил ненаглядный продолжительное молчание. – Почему ты раньше мне ничего не сказала?

– Чего не сказала?

– Того, что здесь написано! – Он потрясал газетой. – Это правда?

– Все правда, до последнего слова, – подтвердила я. – Я видела профессора в среду, когда ты принимал душ, он ошибся квартирой.

– Но это значит…

– Это значит, что Каролину убили вместо меня, что ты, приведя в квартиру незнакомую девку, спас мне жизнь.

– А ты ругалась, – протянул он, и я мгновенно озверела.

– Премного благодарна вам, гражданин Стебельков, за спасение моей жизни! – заорала я и сделала реверанс. – По гроб жизни благодарна, век не забуду! И за любовь вашу и ласку тоже спасибо! И за Камасутру, будь она проклята! И за полуфабрикаты! И за теткину квартиру!

– Я подозревал, что в наших отношениях не все гладко, – серьезно заметил ненаглядный, – все хотел с тобой поговорить… вот прямо в ту субботу собирался…