– В настоящее время я занимаюсь расследованием убийства Ребекки Тролле. У вас есть время со мной побеседовать?

– Ну, думаю, что это возможно. – Мужчина на другом конце провода заколебался. – А в чем дело?

– Речь идет о конференции, которая проходила в Вестеросе весной две тысячи седьмого года. Мне очень хотелось бы встретиться с вами лично, но, как я понимаю, вы живете в Упсале. Вы случайно не будете в Стокгольме сегодня или завтра?

Снова пауза.

– Собственно говоря, я в данный момент нахожусь в отпуске по уходу за ребенком. Так что я предпочел бы выяснить все по телефону.

В отпуске по уходу? Петер с трудом скрыл удивление. Он не успел проверить возраст Спенсера Лагергрена, но, судя по голосу, он несколько староват для молодого отца. С другой стороны, Фредрике Бергман удалось засадить своего мужика с дочерью, а он у нее тоже не первой молодости.

– Понимаю, – проговорил Петер. – Тогда я задам вопросы, которые волнуют меня на сегодняшний день, а если появится что-то еще, я перезвоню.

– Хорошо.

Петер заглянул в свои записи:

– Стало быть, речь идет о конференции в Вестеросе в конце марта две тысячи седьмого года. У вас сохранились о ней какие-то воспоминания?

– Да, я прекрасно помню эту конференцию. – Профессор откашлялся. – Я выступал на ней с докладом.

– Как интересно! – проговорил Петер, хотя доклад профессора интересовал его менее всего. – А вы помните хотя бы примерно программу конференции?

– И да, и нет. – Спенсер Лагергрен усмехнулся. – Все конференции обычно похожи между собой. Вы имеете в виду нечто конкретное?

Петер вдруг засомневался. Стоило ли говорить об этом по телефону?

Плевать, Густав Шёё все равно неинтересен для следствия.

– Не помните, случалось ли вам пообщаться там с человеком по имени Густав Шёё?

– Густав Шёё? Из Стокгольмского университета?

– Именно.

– Его я определенно помню. Он выступил с очень интересным докладом о том, что современная детективная литература привносит в шведскую литературу в целом.

– Вы с ним беседовали после окончания основной программы? – как мог более небрежно осведомился Петер, но ему не удалось полностью скрыть свой жгучий интерес.

– Простите, но в чем суть дела?

– Дело в том, что Густав Шёё указал на вас как на человека, который может подтвердить, что он не покидал конференции в Вестеросе после окончания докладов. Вы с ним якобы беседовали перед ужином.

Профессор засопел в трубку:

– Когда вы упомянули об этом, я вспомнил, что мы действительно имели продолжительную беседу за коктейлем. Обычно я стараюсь избегать подобных дискуссий, однако в докладе Шёё было несколько моментов, которые мне захотелось с ним обсудить.

– Вы помните, когда это было?

– Точно не припомню. Где-то между семью и восемью часами.

Таким образом все подтвердилось. Густав Шёё в самом деле находился в Вестеросе в тот момент, когда исчезла Ребекка, а значит, не мог быть убийцей, которого они искали. Оставалось только выяснить, не окажется ли, что у профессора Лагергрена у самого рыльце в пушку, однако в это Петер особо не верил. Нет, по сути дела, профессор Лагергрен – всего лишь ученый, сидящий дома с ребенком.

Алекс сидел, погруженный в свои мысли, когда зазвонил телефон.

Это была Диана.

Ее голос вызывал такое множество противоречивых чувств, что Алекс подумал, не положить ли трубку. Надо что-то ей сказать. Объяснить, что ему некогда разговаривать. Ведь у него действительно нет времени.

Однако он хотел с ней поговорить.

Извиняющимся тоном она сказала, что не хочет быть навязчивой, просто интересуется, как продвигается следствие. Не появилось ли что-нибудь новое за выходные?

Он ответил уклончиво. Не хотел пока говорить ничего определенного. Однако одно имя он все же произнес:

– Вальтер Лунд.

– Ее куратор?

– Ты не помнишь, они часто встречались?

– Нет, у меня не сложилось такого впечатления.

Он понимал, что она недоумевает. Почему Алекс спрашивает о Вальтере Лунде? Неужели он замешан? С другой стороны, Алекс задал ей так много вопросов о самых разных людях, что вряд ли она в состоянии отследить ход мыслей полиции.

– Кстати, спасибо за пятницу.

Он выпалил это так внезапно, что буквально прервал ее на полуслове.

– Тебе спасибо. Я так рада, что ты приезжал.

«Я тоже», – подумал он и помедлил, не зная, что еще сказать.

– Звони когда захочешь.

– Ты приедешь ко мне еще?

Стук в открытую дверь заставил Алекса поднять глаза. На пороге кабинета стояла Фредрика в куртке – с горящими глазами и пылающими щеками.

– Извини, тут ко мне пришли. Созвонимся.

Он не солгал, но проявил трусость. Неужели он всегда был таким?

– Рассказывай, – сказал он Фредрике.

– Фотографии выложила в Интернет не Даниэлла. Это сделал Хокан Нильссон. Я на сто процентов уверена.

– Ах ты черт…

– Мы возьмем его! – За спиной у Фредрики возник Петер. – На этот раз по-настоящему. Он лгал в течение всего следствия, не сказал ни слова правды. Теперь ему станет жарко.

Алекс кивнул:

– Я переговорю с прокурором, а затем попросим службу наружного наблюдения забрать его.

Фредрика продолжала стоять с нерешительным видом.

– О чем ты думаешь?

– О Хокане Нильссоне. И следствии. Всего несколько часов назад мы были убеждены, что это не он. Но теперь…

– Мы по-прежнему думаем, что это не он. Но он причастен к делу. И скрывает массу важной информации.

– Тогда я все поняла. Кстати, надо сделать обыск у него дома.

– Само собой. Это я тоже хотел обсудить с прокурором.

Фредрика ушла в свой кабинет, а Алекс остался сидеть за столом. Он снял трубку, чтобы позвонить прокурору. Мимо проходила Эллен Линд.

– Я проверила те инициалы, которые ты переслал мне в пятницу.

Алекс вопросительно посмотрел на нее.

– Ты просил меня проверить, есть ли на кафедре литературоведения Упсальского университета человек, имеющий инициалы, которые нам не удалось идентифицировать в ежедневнике Ребекки.

– Точно.

– Я нашла человека с инициалами С. Л. На этой кафедре работает некий Спенсер Лагергрен. Но он сейчас в длительном отпуске.

Алекс отложил телефонную трубку.

– Спенсер Лагергрен, – задумчиво проговорил он. – Почему это имя кажется мне знакомым?