– Работенка предстоит у Кандагара, так что готовься к встрече.

– Это дело касается «Ми-17», захваченного талибами?

– Да. У тебя есть какая-нибудь информация по этому поводу?

– Нет. Знаю только о вынужденной посадке пакистанского «Ми-17» и захвате его.

– Есть такой Абдул Хабитулла. Это имя тебе о чем-нибудь говорит?

– Слышал о таком полевом командире, но ничего, заслуживающего внимания. Он не из тех, кто принимает значительные решения в Талибане.

– Однако пошел на захват пакистанского вертолета.

– Им кто-то руководит. Но я не пойму, какой интерес у вас к пакистанскому вертолету.

– К самому «Ми-17» никакого. Это собственность Пакистана. У нас интерес к экипажу.

– Но я слышал, что в нем тоже пакистанцы.

– Не все. В составе экипажа были и российские специалисты.

– Вот оно что. Тогда все понятно. Я не завидую этому Хабитулле.

– Посоветуй ему от греха подальше отправить наших штурманов в Россию на том самом вертолете.

– Я бы посоветовал, но с талибами у меня разговор другой, только языком оружия.

– Ты верен себе.

– А разве может быть иначе?

– Нет. Так, значит, ты готов принять группу?

– С радостью. И не только я, весь народ хату. Мы умеем быть благодарными. Скажи, когда вас ждать.

– Пока не знаю. Но сообщу заранее, чтобы ты успел кое-что сделать, дабы нас не уничтожили на подходе к плато. Мы прибудем на вертолете. Иного способа не предвидится. Слишком далеко и опасно.

– Я сделаю все, что ты скажешь.

– Что тебе из России привезти?

– Грибы.

– Понравились?

– Очень. Еще селедки.

– Ладно. Думаю, в ближайшее время перезвоню, так что ты будь, пожалуйста, на связи.

– Конечно. Не беспокойся.

– Ну тогда до связи, Бани.

– До встречи, Роман.

Скоробогатов отключил телефон, передал трубку Лургину и распорядился:

– Держи станцию постоянно включенной, в режиме приема. Без сигнализатора никуда, даже в сортир. Как понял?

– Хорошо понял.

– Тогда свободен. А я, пожалуй, завалюсь спать.

– Белов уже спит.

– И правильно делает. Сдуру встали посреди ночи, прокатились без всякого толку. Но ты ступай, Сеня. Про связь не забудь.

Прапорщик покачал головой, забрал станцию и вышел.

Скоробогатов же быстро разделся, упал на кровать и тут же заснул. Сказалась многолетняя привычка использовать для отдыха каждую секунду.

Скоробогатов был на ногах с семи утра субботы, восьмого августа. С подъема он объявил группе кросс в три километра. Бойцы пробежали его очень даже неплохо, уложились в норматив. Занятия в спортгородке подтвердили, что никто из них не утерял своих боевых качеств.

На десять часов Скоробогатов запланировал стрельбы, потом – полосу препятствий. Все шло нормально.

Потом майор решил провести занятия по тактике, но в одиннадцать двадцать прапорщик Лургин передал, что его вызывает начальник управления. Майор прошел в комнату связиста.

Лургин, восседавший в кресле у стола, заставленного всевозможными премудростями, протянул ему трубку аппарата защищенной прямой линии.

– Майор Скоробогатов. Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – поприветствовал непосредственного начальника командир группы.

– Здравствуй, Роман Владимирович. Чем занимаются твои люди?

– Физической, огневой и тактической подготовкой.

– Это хорошо. Звонил генерал Каманин. Служба внешней разведки резко активировала деятельность своих сотрудников в Афганистане, конкретно в районе Кандагара. В самом городе работают больше десятка человек. До Каманина со мной связывался генерал Терехов. ГРУ согласилось на привлечение к работе по штурманам разведывательно-диверсионной группы «Иртыш». Сегодня она подойдет к аэродрому Панджи и проведет первичную скрытую разведку. Это, скорее всего, будет затемно, так что результаты поступят никак не ранее завтрашнего утра.

– Это хорошо. Хабитулла связывался с Сомовым после озвучивания своих требований?

– Пока, насколько мне известно, нет.

– Я вот о чем подумал, Александр Михайлович. Хабитулла сам заявил, что во время захвата капитан Корбин получил тяжелое ранение, так?

– Да, и что?

– Главарь банды сказал, что нашему штурману оказана профессиональная медицинская помощь и обеспечен надлежащий уход.

– Да. Его жизни ничего не угрожает. К чему ты клонишь?

– Сомневаюсь, что в банде Хабитуллы есть профессиональные медики, которые могут оказать действенную помощь при тяжелом ранении. Каких-нибудь санинструкторов у него может быть сколько угодно, но не дипломированных врачей. Внешней разведке надо бы поглядеть прежде всего на хирургов, оставшихся в Кандагаре. Потом и на других докторов, имеющих большой стаж практической работы, например, в госпиталях. Стоило бы попытаться узнать, кто из этих медиков постоянно работает на Хабитуллу либо хоть иногда привлекался им для оказания помощи штурмовикам. Уверен, настоящих профессионалов сейчас в Кандагаре немного. Искать надо прежде всего тех, кто когда-то учился в Советском Союзе либо в России.

Володарский усмехнулся и заявил:

– Я передам твои пожелания генералу Каманину.

– Это серьезный вопрос, Александр Михайлович, а вы ухмыляетесь.

– Тебе показалось. Перекрестись.

– В другое время и в другом месте.

– Твое дело.

– Нам-то чем заниматься? К чему готовиться?

– К переброске в Афганистан.

– Это понятно, а конкретнее?

– Ты с Арданом связывался?

– Так точно!

– Как поживает вождь славного племени хату?

– Нормально. Он рад был услышать, что скоро встретимся.

– Тогда о какой конкретике спрашиваешь? Ведь очевидно, что твоя группа отправится на плато Барми.

– Когда?

– Об этом сообщу дополнительно. Но на полигоне вы не задержитесь. Пока пусть поработают СВР и «Иртыш». Вы полетите позже, чтобы окончательно снять проблему.

– Я все понял. Значит, мне проводить плановые занятия?

– Это уже на твое усмотрение. Ты командир, вот и решай.

– Понял.

– У меня все. Как я понимаю, вопросов больше у тебя нет?

– И меньше тоже.

– Тогда до связи.