— Как благородно с твоей стороны пожертвовать своей печенью ради спасения моей, — облокотившись на стену и вытянув ноги, ехидно заметил я.

— Не стоит благодарности. Мы же все-таки братья.

Стало понятно, от общества Димы не отделаться, так что пришлось смириться. Брат не собирался оставлять меня одного, возможно, и в самом деле опасаясь за мое здоровье. Поэтому напиться, как я поначалу хотел, не получилось. Дима должным образом выполнил свою миссию и выпил ровно половину того пива что имелось в холодильнике. Во время нашей импровизированной пьянки он то и дело пытался завести разговор насчет Эмми, но я постоянно увиливал от ответов, и Димка в конце концов сдался.

Через час пиво закончилось, и я, сославшись на усталость, ушел к себе в комнату. Конечно, после сказанного Амарантой ни о каком сне не могло быть и речи. Еще довольно долгое время я не находил себе места и все думал о ее словах. Кажется, мне даже удалось вычислить своего более удачливого соперника. Если в новой жизни Амаранты и появился кто-то настолько близкий, то это, несомненно, Андрей — вампир с серыми глазами. Сложно было не заметить, как он стремился во всем помогать ей и даже не побоялся рискнуть жизнью ради незнакомого ему человека, который не представлял для него ни малейшего интереса. Только привязанность к Эмми могла толкнуть его на этот поступок.

Сделав такие неутешительные выводы, я окончательно предался унынию. И без того плохое настроение на следующий день омрачилось еще и тем, что после нашего разговора Амаранта начала меня игнорировать, и единственным связующим звеном между нами стал Дима. Как ни странно, с ним она разговаривала. Больше того, они то и дело перебрасывались шуточками и выглядели как старые друзья после неожиданной, но долгожданной встречи.

Похоже, таким нехитрым способом Эмми пыталась меня задеть, и у нее неплохо получалось. Обида и досада копились во мне, грозя вот-вот обрушиться на головы окружающих, как лавина в горах. Создавалось такое впечатление, что я один участвовал в похищении Амаранты, а Дима лишь невинная игрушка в руках судьбы и вообще не при делах.

На все мои уверения в любви и мольбы о прощении Эмми отвечала холодным молчанием. Подобное пренебрежение вгоняло в тоску, я начал терять надежду и даже стал подумывать, не лучше ли будет отпустить девушку. Ведь, в конце концов, насильно мил не будешь.

Так прошло несколько дней. Между мной и Эмми выросла глухая стена, пробить которую мне было не под силу. Направляясь как-то вечером в комнату, где стояла клетка, я всерьез подумывал о том, чтобы отпустить Амаранту. Но не успел открыть дверь, как до меня донеслись голоса брата и Амаранты. Они о чем-то увлеченно беседовали, и я, поддавшись внезапно нахлынувшему любопытству, решил подслушать.

— Почему ты не ешь? — послышался голос Димы. Эмми не только не разговаривала со мной, но и не брала у меня из рук кровь, которую мы для нее с таким трудом добывали. Так что кормить ее тоже приходилось Диме. Этим она всячески подчеркивала, что доверяет в этом доме только ему.

— Что-то нет аппетита, — скучающим голосом ответила Амаранта.

— У тебя плохое настроение? — не унимался мой любознательный братишка, чему я, кстати говоря, был рад — ведь он давал мне шанс узнать, о чем она думает.

— А каким оно у меня должно быть, по-твоему? — с вызовом спросила Эмми. — Я уже неделю сижу в этой клетке. Меня от нее тошнит. И от вашей просроченной крови тоже, между прочим, — с отвращением добавила девушка.

— Но она свежая, — Дима обиженно вступился зачесть донорской крови. — Еще вчера тебе нравилось.

— А сегодня уже нет.

Я, неожиданно для себя самого, испытал злорадное удовольствие от их ссоры. Теперь не один я буду числиться в изгоях.

— Дело ведь не в крови. Ты все еще сердишься на Влада, не так ли?

— А если бы тебя выкрали и держали где-нибудь против твоей воли, ты бы не сердился? — вопросом на вопрос ответила Эмми.

— Тебе достаточно просто вернуться к нему, и мы тут же тебя выпустим.

— Это, между прочим, называется насилием, — профессорским тоном заметила Амаранта.

— Разве ты больше не любишь его? — Удивление, сквозившее в голосе брата, было вполне искренним.

— Нет, — строго, как отрезала, произнесла Эмми, и внутри меня что-то оборвалось от предательски сильной боли.

Чуть ли не до крови закусив нижнюю губу, я подавил готовый сорваться с губ стон.

— Я тебе не верю, — я не видел лица брата, но почти воочию представлял, как он отмахнулся рукой от слов девушки. — Если бы ты не любила его, ты не стала бы его спасать.

— Я сделала это в память о прошлом, — попыталась объяснить свой поступок Амаранта.

— Весьма похвально, — судя по голосу, Димка усмехнулся. — Я и не знал, что у вампиров такая хорошая память, и они помнят даже давно прошедшую любовь. Хочешь, я скажу тебе, что на самом деле ты чувствуешь?

— Не очень, — обреченно ответила Эмми, понимая, что ей все равно придется дослушать до конца.

— Я думаю, что ты просто-напросто злишься на Влада за то, что он в свое время бросил тебя. Это всего лишь обычная женская обида, — Дима принялся растолковывать Амаранте причины ее же поведения. — Ты хочешь его наказать и, возможно, сделать ему так же больно, как он тебе когда-то. А теперь скажи мне, что я неправ, — с вызовом закончил брат.

— Ты неправ, — как эхо повторила Эмми последние слова.

— А ты — наглая лгунья, — совсем по-детски завершил спор Дима. — Не хочешь признавать очевидное, и не надо. Тогда хотя бы расскажи мне, как тебя угораздило вернуться к этому Грэгори? Он же просто жуть!

— Можно подумать, у меня был выбор! — фыркнула Амаранта, и я понял — догадка о том, что Грэгори прибег к насилию, чтобы ее вернуть, верна. — Он просто сделал мне предложение, и я не смогла от него отказаться.

— Что же такого он тебе пообещал? — не заметив сарказма в голосе девушки, поинтересовался Димка.

— Полкоролевства и принцессу в придачу, — хмуро отозвалась Амаранта. — Давай лучше сюда кровь, а то твои вопросы уже порядком утомили, — Эмми решила прервать неиссякаемый поток любопытства моего братца.

Уже через минуту до меня донеслись звуки, которые ни с чем нельзя было перепутать: Амаранта ела. Мы раз в день давали ей кровь в пластиковом стаканчике с трубочкой, так как с Грэгори она приучилась есть почти ежедневно, даже если не была голодна. Нельзя сразу вводить строгую диету и лишать ее привычного рациона.

Я ушел, так и не решившись зайти в комнату, и чувствовал себя при этом довольно паршиво. Не знаю, на чем основывалась уверенность Димы в том, что Амаранта все еще любит меня, лично я сильно в этом сомневался. При мысли о том, что придется оставить надежду на возвращение любимой девушки, я испытывал физическое недомогание. Это было мучительно, но я изо всех сил старался убедить себя, что правильнее будет ее отпустить. Чем дольше продлевать пытку, тем тяжелее будет разорвать этот замкнутый круг. Пришло время признать свое поражение. Хватит мучить себя и Амаранту. В конце концов, она выбрала свой путь, и я чувствовал, что не вправе мешать ей.