Теперь он знал, что Тобиас и его приятели возили через границу не наркотики, а антиквариат. Интересно, что еще у них может быть, кроме печатей? Целый день он просчитывал ситуации, вычислял, какую выгоду можно извлечь из того, что уже известно, и как получить дополнительную информацию. Сожалел Джимми только о том, что вовлек в это дело Рохаса. Мексиканец уже дал понять, что пытается продать драгоценные камни и золото, и пообещал Джимми долю в двадцать процентов, комиссионные посредника, как будто Джимми был каким-то простаком, от которого можно отделаться подачкой. Рохас не видел всей картины. Проблема заключалась только в том, что не видел ее и Джимми. Правда, в отличие от него, мексиканец не хотел ждать, пока она явит себя целиком.

Джимми покрутил пальцем блюдце, и холодный кофе в чашке качнулся. Денег ему вполне хватало, но их ведь много не бывает. Экономический спад и неопределенность с развитием набережной означали только одно: его средства оказались вложенными в здания и строения, которые изо дня в день разрушаются. Безусловно, рынок когда-нибудь восстановится – так происходило всегда, но Джимми не молодел. Он не хотел, чтобы восстановление рынка порадовало его только возможностью обеспечить себя могильным камнем побольше.

Он поежился. С воды тянуло холодком, а Джимми был весьма подвержен простуде. Куртку он носил даже в самые жаркие летние дни. Так с ним было всегда, с самого детства. Слишком мало мяса на костях, вот теплу и задержаться не в чем.

– Эй, Эрл! – крикнул он. – Закрой-ка эту чертову дверь.

Ответа не было. Джимми выругался. Прошел через офис к двери, выходившей на небольшую парковку бара. Остановился. Эрла видно не было. Джимми снова окликнул его и ощутил неясное беспокойство.

Он шагнул на парковку и поскользнулся. Посмотрел вниз, под ноги, и увидел темное, расплывающееся пятно. Слева стоял грузовичок Эрла. Кровь текла из-под него. Джимми присел, заглянул под машину и увидел мертвые глаза. Эрл лежал на животе, между пассажирской дверцей и выставленными вдоль стены мусорными баками, с открытым ртом и застывшей на лице гримасой боли.

Джимми выпрямился и почувствовал, как в затылок ткнулся ствол. Осторожное, пробное прикосновение смерти.

– Назад, – произнес голос, и Джимми, услышав его, не смог скрыть удивления. Прежде чем войти, он еще раз взглянул на грузовик и заметил в окне отражение человека в маске. Дерзость обошлась дорого – на него тут же посыпались удары. Его прогнали пинками по коридору, втолкнули в кладовую. Бить прекратили, когда Джимми подполз к полкам со спиртным, чтобы ухватиться за что-нибудь и подняться. Во рту ощущался вкус крови, левый глаз заплыл. Джимми попытался заговорить, но слова вырвались хриплым шепотом. Но главное было ясно без слов: он просил времени, чтобы прийти в себя, просил не бить.

Не убивать.

Ему сломали ребро, и он почувствовал, как хрустит кость. Привалившись к стеллажам, прерывисто хватая ртом воздух, Джимми просительно поднял правую руку.

– Вы убили человека за сто пятьдесят с мелочью долларов. Слышите?

– Нет, я убил его за кое-что намного большее.

Вот тогда Джимми понял, речь идет не о деньгах, лежащих в сейфе. Это – из-за Рохаса и печати. Он увидел перед собой зев глушителя, черный, как ожидающая его бездна.

Джимми выложил все после первого же выстрела, но его мучитель выстрелил еще дважды – на всякий случай, чтобы убедиться, что он ничего не утаивает.

– Больше ничего, – сказал Джимми. Кровь из ран стекала на пол, и в этих двух словах была мольба и признание, неприятие боли и смирение с тем, что все подошло к концу.

Незнакомец кивнул.

– Господи, – прошептал Джимми, – мне искренне жаль…

Он не слышал последнего выстрела, но успел ощутить милосердие пули.

* * *

Тела, его и Эрла, нашли лишь через несколько дней. Пришедшие в ту же ночь дожди смыли кровь Эрла с парковки, прогнали по деревянным сваям старого причала и бросили в море, соль к соли. Грузовичок Эрла стоял у «Мэн-молла», и через два дня один из охранников этого торгового центра заинтересовался брошенной машиной. Прибыла полиция. К тому времени уже было ясно, что Джимми Джуэл куда-то пропал. Никто не отвечал на звонки, никто не заказывал пиво в «Парусном мастере», и пьянчуги, явившись к месту поклонения, обнаружили отсутствие святынь.

Джимми нашли в кладовой. Ему прострелили обе ступни и колено, хотя к тому времени он, по-видимому, все уже рассказал. Четвертую пулю пустили в сердце. Эрл лежал у изуродованных ног Джимми, как верный пес, призванный охранять хозяина и в другой жизни. Лишь спустя время кто-то заметил совпадение в датах: Эрла и Джимми убили 2 июня, ровно через десять лет после того, как Салли Кливер испустила дух на задворках «Голубой луны».

Старики пожали плечами и сказали, что ничего удивительного в этом нет.

Проснувшись, Карен Эмори обнаружила, что Джоэла рядом нет. Она полежала, прислушиваясь, но так ничего и не услышала. Часы на прикроватном столике показывали 4.03 утра.

Ей снился сон, и теперь, лежа в постели и пытаясь уловить какие-либо признаки присутствия Джоэла в доме, Карен даже испытывала облегчение от того, что проснулась. Глупо, конечно. Часа через три надо вставать, одеваться, собираться на работу. Она уже решила, что поработает еще у мистера Пэтчета, о чем и сообщила Джоэлу, когда вернулась домой и увидела его с повязкой на лице. В чем дело, он не объяснил, но и не возразил по поводу работы, что стало для нее сюрпризом. Может быть, Джоэл согласился наконец с ее аргументами, что найти работу сейчас нелегко, а сидеть дома – это не для нее, тронешься от безделья; и повода вмешиваться в ее – или Джоэла – дела она никому больше не даст.

Надо поспать. От работы у нее всегда болели ноги. После восьмичасовой смены ноющая боль появлялась в пятках и подъеме стопы. Так было всегда, и тут не помогли бы даже самые лучшие туфли, которые она в любом случае не могла себе позволить. Мистер Пэтчет – хороший босс. Лучше многих. Лучший из всех, у кого ей доводилось работать. Именно поэтому Карен и хотела остаться в ресторане «Дюны». В свое время она повидала всяких хозяев, так что могла сравнить, и она была благодарна мистеру Пэтчету за доброе отношение. Ресторан вполне обошелся бы без еще одной официантки, а учитывая, что она пришла в числе последних, он вполне мог бы указать ей на дверь. Но не указал, оставил. Он заботился о ней, как заботился обо всех, кто у него работал. Время нелегкое, и с персоналом нигде особенно не церемонились, но мистер Пэтчет берег своих людей, даже в ущерб себе, и это говорило о многом.

С другой стороны, забота босса стала для нее проблемой, особенно после появления частного детектива, сующего, как выразился Джоэл, нос не в свои дела. Ей нужно осмотрительнее рассказывать мистеру Пэтчету о своей жизни. Она и детективу, когда он явился к ней, старалась не сболтнуть лишнего, но в итоге все равно проговорилась.

Первым детектива засек Джоэл. У него на такие вещи был особый нюх, что-то вроде шестого чувства. Мужчины редко бывают такими восприимчивыми. Он сразу, стоило ему только посмотреть, замечал, когда она грустила или задумывалась о чем-то. Прежде ей такие мужчины не попадались. Или, может, ей с ними просто не везло, и большинство мужчин тонко чувствуют своих женщин. Но в этом она сильно сомневалась. Джоэл был не таким, как все. И не только в этом отношении.