Каждая станция, каждый полустанок вдоль всего участка КВЖД от Порт-Артура до Мукдена были ему не то что знакомы – они были ему как родные. Выдавая себя за грузчика, студента, беглого солдата, он сутками жил в пристанционных бараках, прислушиваясь к разговорам и присматриваясь к людям. Бессмысленно было выискивать шпионов среди той массы, в которую он окунулся. Бессмысленно – потому что каждый второй шпионил на японцев. Китайские крестьяне, чиновники и даже буддийские монахи не скрывали, что японцы хорошо платят. Агентам, не знающим русского языка и не имеющим для японцев никакой ценности, платили по сорок иен, знающим русский язык – по двести иен ежемесячно. При этом плотник в Японии получал пятьдесят сун, или всего полцены в месяц.

Особенно активно японцы вербовали людей среди тех, кто обслуживал КВЖД – железную дорогу, связывающую Порт-Артур и Россию. Грузчики, обходчики, кассиры, семафорщики, водовозы, буфетчики – все имели глаза и уши, и все знали, какой состав что везет и куда идет.

«Как можно воевать, если противник все знает про военные эшелоны и грузы, идущие из Забайкалья в Порт-Артур? – писал Истомин в Петербург Лаврову. – Я не удивлюсь, если узнаю, что их агенты уже работают на территории европейской России».

Он был близок к истине как никогда.

Поэтому все свои усилия Истомин направлял не на ловлю шпионов, а на анализ ситуации и выявление ключевых фигур. Кропотливо перебирая по зернышку все, что услышал, увидел или унюхал, он превращал информацию в схему и уже согласно этой схеме расставлял капканы. Чтобы в один день, по команде, поднять охоту и взять всех сразу. Он всегда любил повторять услышанную как-то от отца поговорку: рыбу надо брать за голову, а не за хвост.

Так, за неделю до Рождества, разгружая шпалы на станции Циньзяо, что в трех верстах от крепости, Истомин получил в качестве оплаты три фальшивые рублевые купюры. Через день он уже знал, что деньги китайцу-бригадиру привозит некий хорошо одетый господин, что он японец и зовут его Мацубаро.

Операции «Мацубаро» Лавров пообещал посвятить целую главу в учебнике по основам контрразведки, а ловкости, с которой Истомин ее провернул, мог бы позавидовать сам Шерлок Холмс.

Когда возле водонапорной башни остановилась рикша и из нее вылез импозантный японец, Истомин кинулся к нему с истошным криком:

– Господин Тако, господин Тако, здравствуйте, господин! Помните меня? Я Василий. – Истомин тараторил на смеси японского и китайского, не давая импозантному господину опомниться и перевести дух. – Я работал у вас в Чайнджоу, на ферме, мы выращивали там кроликов. Помните меня? Мы с вами еще ловили рыбу в пруду. Там крутой обрыв, и я свалился в воду. А вы хохотали тогда и чуть не умерли, потому что у вас язык запутался во рту, а я похлопал по спине и спас вас.

Чушь была полная, но японец был в шоке. Он с недоумением смотрел на сумасшедшего русского. А Истомин плюхнулся на колени и обхватил его ногу.

– Спасибо вам за все, господин Тако!

– Я не Тако.

Это было сказано человеком, осознающим свою значимость в этом мире. Истомин уловил эти нотки и понял, что он на верном пути.

– Вы такой добрый господин. – Истомин не разжимал руки и цепко держал его ногу.

Мацубаро попытался выдернуть ногу, но это ему сделать не удалось.

– Как же так? – почти рыдал Николай. – Как же так? Господин, который был так со мной добр, не хочет признать меня! – Время от времени возносил к небу руки, хватал японца за бедра и опять падал на колени.

Мацубаро понял, что этот русский не оставит его в покое, и кивнул китайцам, которые следовали за ним. На Истомина тут же обрушился град ударов, он отпустил ногу и, подняв воротник тулупа, уткнулся в сугроб. Китайцы не желали бить русского, тем более из-за какого-то японца. Это было чревато, и можно было потерять все, в том числе и жизнь. Стоило кому-нибудь крикнуть: «Китайцы наших бьют!» – и половина Порт-Артура, побросав вахту и караулы, кинулась бы ему на выручку. Уж такая у русских натура. Когда бьют свои – никто не лезет. Своим можно, а чужим нельзя, и пощады чужим не будет.

Ударив пару раз палками по окостеневшему на морозе тулупу, бригадир дождался, когда японец зайдет в фанзу. Протянул руку и помог Истомину встать.

– Его Мацубаро зовут. Он из Чифу. У него там консервный завод, а кроликов он не водил, и у него нет фермы в Чайнджоу.

Истомин слушал и кивал.

– Не приставай к нему, а то меня тоже поколотят. – Китаец полез за пазуху, вытащил оттуда горсть риса и протянул Истомину. – Моя никому говорить не будет, что тут было. И твоя пусть не говорит.

Истомин покачал головой, как бы продолжая удивляться.

– А как похож. Вылитый господин Тако. Тот, когда приезжал в Порт-Артур, всегда останавливался у Чайн-Хо.

– Господин Мацубаро – большой человек. Он в «Звездочке» живет.

Это все, что было нужно Истомину. Он хлопнул бригадира по плечу и пошел в сторону города. Тяжелое портмоне, принадлежащее Мацурабо, оттягивало карман, и Истомину не терпелось его открыть.

Вечером, облаченный в мундир, в сопровождении полицейского надзирателя и трех казаков он приказал портье идти с ними в качестве понятого. На попытку протестовать Истомин сунул японцу текст постановления об аресте и приказал начать обыск.

По результатам обыска в номере было обнаружено: семнадцать фальшивых рублевок в кармане пальто, сто пятьдесят трехрублевых в саквояже, стоящем под кроватью, и там же – сотня рублевых фальшивых кредитных билетов. В результате допроса и очных ставок с китайцами Истомин раскрутил Мацубаро, и тот сдал ему двух японок, живущих в Дальяне. У них при обыске были найдены подушки, набитые морской травой, среди которой они хранили фальшивые купюры. Тысяча восемьсот рублевок в подушках и четыреста трехрублевых поддельных кредитных билетов в чемодане.

Ровно через три недели в газете «Новый край» было помещено сообщение о том, что в Порт-Артурском окружном суде было заслушано уголовное дело по обвинению японских подданных: Харутаро, который ранее представлялся как Мацубаро, а так же Цунэ и Сино, проживавших в городе Дальяне (Дальний), – в сбыте фальшивых денег. Суд приговорил всех к ссылке на каторжные работы сроком на четыре года и к уплате казне двух тысяч рублей. Как отмечали газеты, на дознании Харутаро давал сбивчивые и противоречивые показания относительно найденных у него фальшивых денег. Он утверждал, что «деньги» получил в южнокорейском городе Чемульпо (Инчхоне) от англичанина Висинга, который служил на крейсере «Телбоу». Конечно, этого англичанина не удалось обнаружить ни в Чемульпо, ни в Порт-Артуре, ни во Владивостоке, ни в других городах Дальнего Востока.

Цунэ и Сино, в свою очередь, показали на офицера Нагакио, содержателя четырех публичных домов в Мукдене. Якобы это он снабдил их фальшивками. Нагакио вывел на след некой Жанетты Чарльз – американской подданной, хозяйки публичного дома в Порт-Артуре. Позже выяснилось, что мадам Жанетта работала сразу на три разведки: американскую, японскую и английскую. Продавая одну и ту же информацию по три раза за день, она скопила приличное состояние. Деньги, полученные от продажи информации, вкладывала в игорные и публичные дома, один из которых под названием «Северная Америка» мадам исхитрилась открыть во Владивостоке, под носом у самого наместника.