– Долго ещё до «Хагена»? – выдавил из себя Маршалл, не привыкший к таким физическим нагрузкам.

– В следующем доке, – ответила Родригес.

Она двигалась легко и проворно, подгоняя Маршалла и Люсьен. Схватившись за скобу на стене, она подтянулась к воздушному шлюзу. И тут же замерла.

Маршалл проследил за направлением её взгляда. Окно возле шлюза выходило на небольшой фрегат «Хаген», который должен был унести их прочь от станции. Далее простирался открытый космос. Мерцали холодные звёзды. На их фоне вспыхивали и гасли взрывы – было трудно определить, на каком расстоянии идёт бой. Но то, что они видели невооружённым глазом, означало, что враг достаточно близко.

– У нас совсем мало времени, – сказала Родригес. – Быстрее на корабль. Я взлетаю, как только смогу. Сразу же пристёгивайтесь ремнями. Мой рекорд взлёта – двадцать шесть секунд от посадки в кресло.

– Похоже, ваше желание всё-таки сбудется, – сказала Люсьен.

– Это какое? – спросил Маршалл.

– Убраться на хрен с этой станции.

Родригес засмеялась под свист открывающегося шлюза. Пока они ждали, когда выровняется давление, она связалась с транспортным контролем и запросила разрешение на взлёт.

Экраны их шлемов показывали более подробный вид далёкого боя.

– Они хотят захватить станцию, – сказала Люсьен. – В противном случае они бы просто открыли огонь с расстояния в миллион миль.

Маршалла это не утешило. Он знал, что враг хочет захватить станцию, и это не сулило ничего хорошего тем, кто на ней оставался. Настоящих друзей он тут не завёл – в конце концов, статус члена Совета Тринадцати не очень располагает к задушевным беседам. Между ним и окружающими всегда сохранялась дистанция, которую он, откровенно говоря, и не хотел сокращать. Единственно, кого в этой дали от дома с большой натяжкой можно было назвать его другом, так это Бассетта. И всё же он искренне желал всем на станции избежать страшной участи и надеялся, что многим это удастся.

Двери открылись, и они немедленно прошли на мостик фрегата «Хаген», уселись в кресла и пристегнулись ремнями. Родригес что-то бормотала себе под нос, видимо, вела отсчёт, собираясь побить собственный рекорд.

Через двадцать секунд после того, как они заняли места, двери плотно закрылись, двигатели загудели, на экране управления побежали цифры, а швартовочный рукав удалился. Корабль осторожно тронулся с места. Пилот ловко маневрировала им, отводя подальше от конструкций, находящихся в опасной близости.

– На целых шесть секунд! – воскликнула Родригес. – Посмотрим, что скажут…

Мостик осветила ослепительная вспышка, погасшая сразу после того, как корабельный компьютер снизил прозрачность иллюминаторов. Что-то столкнулось с кораблём, и он содрогнулся.

– Голографический экран, – приказала Люсьен.

Компьютер отреагировал мгновенно, включив голографический экран с видом на станцию, который передавал дрон в трёх милях от неё.

Причина взрыва была очевидна: в оборонительную наносеть, защищающую станцию во всех направлениях, попал буксир, капитан которого, очевидно, взлетел без разрешения, навстречу такому бесславному концу.

Семь главных корпусов выглядели совершенно неповреждёнными, включая Центр управления генерала. Его эсминец класса «Скользящий» курсировал по орбите вокруг станции, и Маршалл знал, что на других орбитах дежурят ещё несколько таких же.

– Глупая ошибка, – сказала Родригес. – Шестнадцать секунд через поле сети, и мы встретимся с ними.

Разгоревшийся вдалеке бой закончился. Судя по всему, корабли Ярости одержали неоспоримую победу. Один из них был поврежден и, приближаясь к «Харону», оставлял за собой след из вырывавшегося из корпуса воздуха. Другой, превосходивший в размерах любой эсминец, показался три секунды спустя.

– Ничего себе! Такой огромный! – воскликнула Люсьен. – И ужасный! Настоящий монстр.

Её слова как нельзя лучше описывали внешний вид вражеского корабля.

Три эсминца попытались взять его в клещи, атакуя с трёх сторон. От одних выстрелов гигант уклонялся, другие поглощал без видимых последствий. Пульсирующие лучи тяжёлых лазерных пушек превосходили по своей мощи всё, что до этого видел Маршалл. Чтобы уйти от них, эсминцы совершали сложные манёвры, рассчитываемые компьютерами. Ни один человек не был способен настолько точно управлять кораблём.

Ускорители и тормозные двигатели работали слаженно, заставляя эсминцы совершать невообразимые развороты и пируэты, но лазерный луч пару раз все же коснулся левого борта одного из эсминцев. Огненное облако выросло, подпитываемое кислородом из пробитого корпуса. Сквозь пламя полетели обломки. Кое-где среди них можно было заметить человеческие останки.

Другой корабль Ярости, за которым тянулся воздушный след, также включился в битву, и было непохоже, что его система контроля хоть как-то повреждена. Не обращая внимания на обстрел со стороны других целей, он сосредоточился на подбитом эсминце морпехов. Ускорители эсминца включились на полную мощность, но было уже слишком поздно. Огонь добрался до его основных двигателей, и они взорвались, разметав обломки во все стороны.

– До выхода из поля сети семь секунд, – сказала Родригес. – Из-за взрывов его конфигурация меняется. Компьютер постоянно её пересчитывает.

– Станция ведь не может так просто погибнуть? – спросила Люсьен.

– У неё хорошие защитники, – ответила Родригес уклончиво.

Маршалл знал правду. Он разглядел её в глазах генерала Бассетта.

«Хаген» отдалялся от станции, постоянно меняя курс. Достаточно было одного соприкосновения с нанонитью, чтобы корабль подорвался. Покалеченный, он станет лёгкой мишенью для врага.

Пока же корабли Ярости занимались внешним периметром обороны. Эсминцы обстреливали их без остановки, между ними сновали истребители поменьше, подлетая к врагу, они открывали огонь и в мгновение ока удалялись. Огонь вели лазерные и плазменные орудия самой станции.

После многочисленных попаданий по поверхности повреждённого корабля Ярости пошли красноватые волны – это наконец-то начал отказывать его щит. Очередной взрыв оторвал от него выступающий элемент конструкции. Корабль, вращаясь вокруг своей оси, полетел прямо к станции и угодил в наносеть. По его корпусу прокатилась целая волна взрывов.

– Попался, сволочь! – радостно воскликнула Родригес. – Один готов, а на станции даже ни царапинки. Получай, подонок.

Реакция Маршалла была сдержанной.

– Сколько нам осталось?

– Несколько секунд, – рявкнула Родригес.

Судя по её тону, она до сих пор считала, что Маршалл просто сбегает, и его нетерпение её только раздражало.

Корабль Ярости разваливался на куски. Он медленно вращался в поле наносети, охваченный красивыми жёлтыми, красными и оранжевыми вспышками под сосредоточенным огнём защитников «Харона».