улавливает свист и скрип сверху. Я поднимаю глаза и тут же слышу крик Мориль:

– Позади тебя!

Я оборачиваюсь и вижу в нескольких метрах над вратами светящуюся chazoure душу, которая с пугающей скоростью спускается по стене. Это мужчина с выступающей квадратной челюстью и тонкими пальцами. Скованный.

Я отхожу на пару шагов, чтобы освободить место для сражения с ним, а он отталкивается от стены с невероятной силой и летит ко мне. Он украл Свет у людей. Много Света.

Он приземляется на мосту рядом с парнем и, схватив его за воротник, притягивает к себе.

– Впусти меня в Рай, – требует Скованный, свирепо глядя на меня, пока мальчик бьется в его хватке, пытаясь вырваться.

– Слишком поздно для искупления. – Я шагаю к нему. – Ты принадлежишь Тирусу.

Скованный скользит взглядом по кулону из кости золотого шакала, и сияние chazoure слегка бледнеет. Взревев от ярости, он скидывает Освобожденного с моста. И тот с криком летит в темноту. У меня перехватывает дыхание. Что с ним будет? Я бросаю взгляд на Мориль, но она в ужасе качает головой. Она тоже не знает.

Шок быстро проходит. А ярость разгорается. Я бросаюсь на Скованного. А он разворачивается и мчится к выступу. Но с каждым шагом двигается все медленнее. Он не может устоять перед призывной песней Тируса.

Догнав его, я с силой ударяю Скованного по спине. Он падает на живот на мокрый известняк. Я переворачиваю его и смотрю на залитое дождем лицо.

– Тебя накажут за это, – говорю я.

В Подземном мире есть множество мест для грешников. Река Обжигающей крови, от которой плоть покрывается волдырями. Раскаленные Вечные пески, где убийцы вечность страдают от жажды. Я наступаю мужчине на шею и вдавливаю пяткой трахею.

– Худшие из грешников вечно горят в Печи Правосудия. Вот какая судьба ждет тебя. И Тирус будет стряхивать с себя твой пепел.

– Сабина. – Голос Пернель звучит так тихо, словно доносится издалека, несмотря на шакалий слух.

Я поднимаю голову и смотрю на нее. Она выглядит так, словно ей плохо.

– Просто переправь его душу через Врата. Не тебе выбирать ему наказание.

Я дважды моргаю и с трудом сглатываю. Скованный корчится под моей ногой, а его карие глаза закатываются. Конечно, он не умрет от недостатка воздуха. Но Пернель права. Я не должна была так издеваться над ним.

С горящими щеками я быстро убираю ногу с его горла. Он пытается вырваться из моих рук, но я упорно тащу его к Вратам Тируса, используя силы благородного оленя и золотого шакала. Правда, благодать золотого шакала вызывает проблемы. Она течет по венам, усугубляя мои худшие наклонности. Я и не знала, что способна на подобную жестокость. Но, возможно, matrone должна быть такой грозной.

Пыль вокруг Врат вздымается в воздух, словно чувствует наше приближение. Я стараюсь не думать об этом, а быстро впихиваю через них Скованного. Но как только он попадает на другую сторону, я замечаю черные глаза и бледную кожу. И от этого вида ребра сдавливают легкие.

– Ты пришла, дочь. И решила принять мою помощь.

Одива плавно обходит Скованного и вплотную приближается к Вратам. Ее волосы цвета воронова крыла развеваются вокруг головы, отчего она выглядит более ужасающе.

– Я пришла сюда не ради тебя. – Я заставляю себя сделать вдох. – Ты отдала в жертву Тирусу невинные души. И я не стану спасать тебя от судьбы.

Я поворачиваюсь к ней спиной и отхожу на десять шагов от Врат.

Другие Перевозчицы не замечают бывшую matrone. Они заняты четырьмя появившимися душами. Шанталь толкает Скованную на мост, удерживая вторую – ее близнеца – на выступе. Когда я подхожу к первой из сестер, тут же начавшей сопротивляться мне, я замечаю, что трещина становится шире. Я отступаю от нее подальше и посохом толкаю женщину вперед. Еще одна Скованная нападает на Шанталь, и вторая близняшка проходит мимо нее. Она вступает на мост, и трещина становится длиннее на метр.

– Вернись на выступ! – кричу я. – Мост слишком хрупкий.

– Позволь мне пойти с сестрой, – умоляет она, хотя на ней нет цепей.

Я старательно подталкиваю первую из близняшек.

– Ты готова отправиться с ней в Подземный мир?

Скованная кивает. А из ее глаз текут светящиеся chazoure слезы.

– Видишь, Сабина. – Шепот матери словно соткан из паучьего шелка, прилипая к моим ушам и привлекая внимание даже против моей воли. – Мои поступки не так уж ужасны. Не все невинные души желают попасть в царство Элары. Они предпочитают оставаться со своими близкими. И каждый из нас любит хотя бы одного проклятого.

Сердце бешено колотится в груди, словно предупреждая, что не стоит ее слушать. Она хочет отвлечь меня.

Мост трещит, когда на него вступает еще один Скованный. Я бросаю отчаянный взгляд на Перевозчиц.

– Задержите их! На мосту слишком много душ!

– Мы пытаемся! – отвечает Мориль, размахивая посохом. – А тебе стоит поторопиться.

Она удерживает еще три души, а Пернель и Шанталь пытаются удержать по четыре.

– Я могла бы вам помочь, дочь. – Голос Одивы стал более манящим. – Позволь внести свой вклад.

Мышцы деревенеют от напряжения. Семью быстрыми ударами я подталкиваю ту из близнецов, что закована в цепи, к Вратам Тируса. А затем всаживаю конец посоха ей в живот, отправляя в Подземный мир. В этот раз мать даже не отступает в сторону. Она ловит душу за руку и с легкостью отправляет ее во мрак за своей спиной.

– Люсиль! – кричит ее сестра, несясь сквозь ливень.

– Пусти ее, раз она этого так хочет, – говорит Одива.

Я перехватываю посох поудобнее. Еще один Скованный также устремляется ко мне, но его взгляд прикован к Вратам Элары, где ему не место.

– Сабина, сверху, – кричит Мориль.

Доверяя ее чутью дельфина, я вскидываю посох. И он погружается в плоть. Еще один Скованный падает на мост. А следом раздается треск.

Я пинаю упавшего, а затем отбрасываю направлявшегося к Раю Скованного. И скидываю обе души в Подземный мир. Освобожденная из близнецов прыгает вслед за ними, и я не успеваю перехватить ее. Нет! Я инстинктивно тянусь к Вратам Тируса. И мать тянется ко мне в ответ.

– Сабина, я здесь!

У меня перехватывает дыхание. Аилесса.

Я оборачиваюсь. Она остановилась на выступе, чтобы сбросить плащ. А затем пробирается мимо занятых душами Перевозчиц. И вот уже она ковыляет по мосту на своем костыле. По известняку расходятся трещины, но мост держится. Беспокойство, решимость и злость смешались на лице сестры. Но еще на нем видна любовь ко мне. Она