Проблема в том, что Москва сама не знает, чего она хочет от Грузии, от Польши, от Украины, от США. Ее поведение на международной арене — это не реализация сознательно продуманной долгосрочной стратегии, а невротические реакции пациента страстно жаждущего «величия», «уважения» к себе и унижения воображаемых обидчиков.

2. Худшей возможной реакцией со стороны Польши было бы уподобиться «русскому пациенту» и ответить ему собственной невротической реакцией — втянуться еще раз в бесконечный цикл выяснения исторических обид и претензий. Надеюсь, что, реализовав наконец свой цивилизационный выбор и став частью европейского пространства не только мировоззренчески, но и институционально, Польша навсегда избавилась от своего «русского комплекса».

3. Все сегодняшние и будущие ветеринарно-газовые проблемы в польско-российских отношениях нужно рассматривать не как продолжение вечного «спора славян между собою», а как чисто технические проблемы в экономической сфере между Российской Федерацией и Европейским Союзом. Эти проблемы должны решаться не аппеляциями к поэзии Пушкина и Мицкевича или прозе Достоевского, а скучными бюрократическими процедурами, осуществляемыми чиновниками Еврокомиссии. Польша ни в коем случае не должна пытаться вовлекать Евросоюз в некую идеологическую или политическую конфронтацию с Россией, но в то же время ей следует жестко настаивать на выполнении европейской бюрократией юридически зафиксированных обязательств по защите экономических интересов всех равноправных членов ЕС.

Конечно, сегодня Польше, которая сама является частью Запада, не угрожает тотальное предательство Запада, как это было в 1939 или 1945 годах. Но маленькие предательства ради далеко не бескорыстных отношений с «другом Владимиром» вполне возможны. Достаточно вспомнить одного бывшего немецкого канцлера, который прилежно служит сегодня менеджером среднего звена в одном из региональных подразделений путинской газовой монополии.

4. Есть страны, которые понимают ваши проблемы в отношениях с Россией гораздо лучше и симпатизируют вам больше, чем все ваши европейские и атлантические союзники. Это бывшие обитатели советских бараков в нашем общем с вами социалистическом лагере — Украина, Белоруссия, Молдавия, Грузия, Армения и далее по списку. Каждая из этих стран по-своему сталкивается с неодолимым психологическим зудом «русского пациента» по воссозданию «либеральной империи», «евразийского союза», «доминирования на постсоветском пространстве» и прочих глюков, приятно ласкающих эрогенные зоны коллективного постимперского подсознания российской «элиты». Особенно показательна ситуация с Белоруссией. Это тот единственный случай, когда Москва знает, чего она хочет от своего соседа. Она хочет объединения с Белоруссией, то есть поглощения ее в качестве одного или нескольких субъектов Российской Федерации. Эта цель сегодня абсолютно недостижима. Она была вполне реальной лет десять тому назад.

Исторический парадокс заключается в том, что «последний диктатор Европы», этот homo sovieticus par excellence, во всех будущих учебниках белорусской истории будет заслуженно назван отцом белорусской независимости. Он десять лет водил за нос жаждущую его объятий Москву обещаниями на ней жениться. На самом деле он ни на секунду не собирался променять свое положение диктатора европейского государства средних размеров на пост секретаря минского обкома.

Он выигрывал время, необходимое для постепенного созревания белорусского национального и государственного самосознания, которого в начале 90-х просто не существовало.

А чем же все-таки закончится эта клинически неизбежная стадия российского маниакально-депрессивного синдрома? Лучше всех ответил на этот вопрос все тот же Лукашенко — «Россия потеряет своих последних друзей и сделает себя посмешищем всего мира».

5 февраля 2007 года

Чудовищная по урону, нанесенному репутации России, полониевая авантюра силовиков, казалось бы, давала кремлевским «либералам» новую и, наверное, уже последнюю возможность переломить ситуацию в свою пользу. Но они снова не отважились на открытое публичное противостояние партии пожизненного срока, ограничившись невнятным блеянием о «врагах России, врагах Путина, в том числе за рубежом». Почему?

Ответ можно найти в знаменитом романе Артура Кестлера «Слепящая тьма» (1940), посвященном кремлевским разборкам 70-летней давности. Автор, как и многие его современники, задавался вопросом: почему представители так называемой ленинской гвардии так обреченно шли на заклание в эпоху большого террора, не отваживаясь выступить против сталинского режима?

Через психологию поведения главного персонажа Николая Рубашова, человека в иных обстоятельствах большого личного мужества, Кестлер показывает, что дело было не столько в их трусости, сколько в ослепленности Властью, в кастовой принадлежности к верхушке режима, в психологии жертв-палачей, связанных общей идеологией, общими преступлениями. Что касается «ельцинской гвардии», я бы еще добавил — и общим происхождением миллиардных состояний.

Поэтому выйти за пределы кремлевского круга и обратиться к абсолютно чуждому и совершенно непонятному им «народу» было для них немыслимо. Они так и продолжали цепляться за ускользавшую видимость Власти, пока их всех не замочили, одного за другим, вытащив из уютных сортиров Дома на Набережной, этой по-спартански аскетической Рублевки-37.

Слепящая тьма Кремля — это не злая воля какого-то одного лица. Она системна, безлична и не щадит никого.

На днях один очень известный зарубежный читатель прислал мне документ, наглядно эту мысль иллюстрирующий. Он столь красноречив, что я привожу его полностью в том виде, в каком он появился в моем электронном ящике. Подлинность его не вызывает сомнений, да и вряд ли кто-то попытается ее оспорить.

Дорогой Джордж!

Благодарю за поддержку в непростую минуту. Что касается вопроса о том, что Вы могли бы сделать, выскажу несколько соображений.

Вы, как и я, знаете Бориса Березовского. Общественное мнение в последнее время подзабыло о том, с кем мы имеем дело. Вам напомнить об этом особенно удобно.

Все знают, что Вы не являетесь лучшим другом сегодняшнего Кремля. Когда я читаю в западной прессе слова о моральных соображениях, которые ограничивают поведение этого персонажа, они мне кажутся не слишком серьезными. Думаю, Вы со мной согласитесь. То, как это сделать, вы знаете лучше меня. На мой взгляд, полезно отметить, что Борис Березовский яркий, умный, талантливый человек, однако одновременно и безжалостный, а мораль для него просто не существует. Если цель поставлена, вопрос о цене ее достижения не стоит. Возможно, Вы сочтете нужным вспомнить разговор Б. Березовского с Вами, в рамках которого он описывал выгоды сотрудничества с международным терроризмом, то, как он на Вас посмотрел, когда Вы решительно отказали ему в этом сотрудничестве. Мне рассказала об этом Екатерина Гениева. Сейчас его главная цель — создать неприятности В. В. Путину, подорвать его власть. Средство — ухудшение отношений России с Западом. Для Вас, как человека, не являющегося другом Кремля, тем не менее, очевидно, что есть ограничения на то, что можно и что нельзя себе позволить, пытаясь достичь поставленной цели. Когда речь идет о Б. Березовском, о соображениях морали стоит забыть.