С самого начала он был уверен, что совершенно невозможно назначить ей свидание обычным образом.

Ведь без отцовского разрешения китаянки из приличных семей не встречаются с молодыми людьми, так что свидания в принципе дело немыслимое. А тем более встречи с европейцем. Но Том был настойчив. Он приехал к дому ее отца и дождался, когда из ворот особняка выехал «ролле», в котором сидела девушка. «Ролле» отвез ее в модный парикмахерский салон в центре города. Когда через час она вышла, Том поджидал ее на тротуаре. К его невыразимому облегчению, она согласилась с ним встретиться. Именно тогда Ламун впервые решилась пропустить свои занятия на курсах.

В последующие месяцы Том мучился, как никогда прежде. Ламун с удовольствием приходила на свидания и, когда он целовал ее, скромно, чуть-чуть, размыкала губы. Том понимал, что если с европейскими женщинами можно заниматься любовью, о многом не задумываясь, то в данном случае следовало все как следует взвесить и обдумать. Ведь если Ламун забеременеет, то никакой поспешной женитьбой положения не исправишь. Просто встречаясь с ним, она и так уже подвергала себя чудовищному риску. Он не имел права настаивать, чтобы Ламун рисковала еще больше, ведь она могла сломать себе жизнь.

Том не привык к длительному воздержанию, особенно если речь шла о женщине такой редкостной красоты. Он желал Ламун слишком сильно и был не в состоянии справиться со своими эмоциями. До того у него была короткая и не слишком приятная связь с Жюльенной, а кроме того, время от времени он захаживал в бары и ночные клубы. Но очень скоро доступные женщины ему осточертели. Китаянки в барах с длинными распущенными волосами и нежно-золотистой кожей были лишь грубой копией очаровательной Ламун: на вид такие же, как она, вместе с тем они не имели с ней ничего общего и даже отдаленно не могли заменить ее.

В начале года, когда он по делам уехал в Англию, расставание принесло ему облегчение. На расстоянии Том рассуждал более спокойно и здраво. Он подумывал о том, чтобы прекратить всякие отношения с Ламун.

На обратном пути в Гонконг он встретил на корабле Элизабет Гарланд, и в его душе вновь поселилась надежда. Если кто-то и мог прогнать мысли о Ламун, то лишь такая женщина, как Элизабет. Но вскоре выяснилось, что Элизабет вовсе не Жюльенна, что она не склонна к легким связям и не ищет новых сексуальных партнеров. Он даже не попытался приударить за Элизабет, зная, что все равно ему ничего не перепадет. Кроме того, Том был уверен, что ни одна женщина на свете, даже такая красивая, как Элизабет, не в состоянии вытеснить Ламун из его сердца.

– Но мы должны с тобой пожениться! – в отчаянии произнес он, опуская ее на подушки. О черт, он любил ее уже восемь месяцев, а последние четыре вел абсолютно монашеский образ жизни, словно принял целибат. Так долго не могло продолжаться.

Она лежала совершенно неподвижно, густые и переливчатые, цвета чернил волосы были разбросаны по плечам.

– Мы не можем пожениться, – не отводя от него глаз, произнесла она. В ее взгляде появилось выражение, какого Том прежде не видел. – Но мы можем жить, как живут муж и жена...

Его дыхание сделалось громким и учащенным. Сердце отчаянно колотилось в груди.

– Нет, – выдохнул он, – ведь это для тебя огромный риск!

Она обняла его за шею. Если они не будут близки, она рискует куда больше. Он такой милый и сильный, этот тридцатипятилетний мужчина, не привыкший к длительному воздержанию. И существует опасность, что он примется искать удовольствий на стороне, с другими женщинами. Например, с симпатичной и сексапильной миссис Ледшэм или с шлюхами из баров. Кроме того, Ламун сама хотела близости. Она хотела чувствовать его сильное, напряженное обнаженное тело. Хотела получить как можно больше наслаждения, пока их тайная связь не раскрылась и отец не отослал ее куда-нибудь в глушь.

– Я люблю тебя, – прошептала она и с этими словами принялась расстегивать свое платье. Ее пальцы мелко дрожали, хотя взгляд оставался твердым и решительным. Наконец она освободилась от одежды.

Последний год Том только и держался благодаря своему самообладанию. Он колебался лишь мгновение, затем с глухим стоном принялся скидывать с себя одежду. Больше не нужно было терпеть – и жесткое самоограничение сменилось неуемным голодом, таким сильным желанием, что требовало немедленного удовлетворения.

– Я люблю тебя... люблю... – бормотал он сдавленным шепотом, швыряя рубашку и брюки поверх лежавшего на полу платья Ламун.

Он представлял в мечтах, что, когда появится возможность, будет заниматься с Ламун любовью, стараясь при этом быть предельно нежным. Она ведь была девственницей, поэтому спешить не следовало. Тому и в голову не приходило, что все может произойти так, как случилось: они торопливо избавились от одежды, желая как можно скорее преодолеть препятствия, которые прежде играли такую важную роль. Она опустилась перед ним на колени. Бледная, восхитительной формы ее грудь с розовыми сосками была напряжена. Он положил свои ладони на грудь Ламун, наклонился и начал целовать.

– Быстрее! – взмолилась Ламун. – Быстрее же!

Том действовал стремительно, поспешно, грубо.

«О Господи...» – подумал он, но было уже слишком поздно. Очень долго он ждал этого момента, и остаться нежным, терпеливым и осторожным ему не удалось.

Он ласкал ее, и Ламун отвечала ему призывным и нежным стоном, как маленький дикий зверек. Со стоном, который, казалось, исходил из глубины его души, Том плотно прижался к ее губам и овладел ею. Внезапно пришло облегчение – такое сильное, что Том едва не потерял сознание.

Когда он снова мог дышать, когда дрожь, сотрясавшая его тело, унялась, Том почувствовал слезы на своем плече. Приподнявшись на локте, он с ужасом взглянул на Ламун.

– Ламун, любимая!.. Не плачь... Обещаю, что это больше не повторится.

Она улыбнулась сквозь слезы:

– Неужели?! А мне это показалось просто великолепным.

Волна радостного облегчения охватила Тома. Оказывается, ее слезы не были признаком боли или разочарования. Она плакала от счастья.

– Боже, как же я тебя люблю! – с чувством воскликнул Том, вновь стискивая Ламун в своих объятиях, и лег рядом с ней на разбросанных по полу подушках. Том испытывал восторг от прикосновения к ее стройному маленькому телу и к нежной коже.

Она повернула голову и поцеловала его в плечо.

– Мне пора, – с сожалением произнесла она. – Через двадцать минут закончатся занятия.

Том старался не выказать своего разочарования. Чу, шофер лимузина, будет поджидать ее у больницы. Нужно успеть отвезти Ламун к служебному входу минут за пять до того, как закончатся занятия медсестер. Ламун должна еще успеть пройти через всю больницу и выйти с остальными через главный вход – чтобы шофер ничего не заподозрил.

Том вздохнул и принялся одеваться. Он понимал, что, с точки зрения Ламун, их отношения достигли предела. Но для Тома любовная близость была лишь началом нового, главного этапа в их взаимоотношениях. Редкие дневные встречи и одно свидание вечером – и это за целую неделю! – казались Тому слишком уж скоротечными. И потому он откровенно говорил, что им следует пожениться. Может, Риф Эллиот сможет ему чем-нибудь помочь?.. Он отлично разбирается в китайцах. Наверняка он знает, как лучше всего подойти к отцу Ламун. Том протянул руку и помог Ламун подняться. При первой же возможности он непременно поговорит с Эллиотом. Ламун уверена, что они никогда не смогут пожениться, но Том вовсе так не считает. И никогда с этим не согласится.