– Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?

– Я не знаю.

Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:

– И ты полагаешь, что я тебе поверю?

– Это правда, Доа. Я получил удар по голове. И ничего не помню до момента прибытия в Ханн. Я встретился с Богом, и Он дал мне этот меч. Но я не помню ни жизни в Ханне, ни то, как вел тех сорок девять… Я даже не помню тебя. Вот почему я не узнал тебя тогда в ложе. Я подумал, что ты – мальчик.

Она проговорила с невероятно нежной интонацией:

– Ты лживый подлец, Шонсу. Ты обращался со мной как с грязью, но не думай, что я дура.

– Это был другой Шонсу, миледи.

– Свинья. Уолли сдержался:

– Могу поклясться в этом на моем мече.

– Но я докажу тебе. Я создам величайшую балладу про Шонсу, какую Мир еще не слышал, – и без кровопролития.

– Почту за честь.

Она нерешительно помолчала.

– Я должна знать о сорока девяти!

– Ничем не могу помочь.

– Ты подлец. Тогда завтра я спрошу колдуна.

– Ox, как я рада вас видеть! – проревела Брота, летя по палубе, как огромный красный галеон под всеми парусами, в своей развевающейся по ветру одежде, раскинув руки. «Грифон» только что подошел к «Сапфиру», но экипаж еще не успел крепко связать тросы, соединяющие корабли. Уолли перебрался через борт. Брота накрыла его, словно тент, а он обнял ее в ответ, не встретив сопротивления. Он глянул ей в лицо и увидел, что под напускной веселостью спрятано огромное напряжение.

Потом Джия. Он был в саже и рыбьей чешуе, вид его совершенно не располагал к интимным отношениям, но она обняла его и поцеловала, он вернул ей поцелуй, и это было огромным наслаждением. Как хорошо вернуться! Как хорошо иметь женщину, которая разбирается в своих чувствах, женщину, которая прекрасна и любима, и любит, да еще в высшей степени благоразумна.

Ветер, принесший их из Сена, раскачивал «Сапфир», стоящий на якоре в виду Касра. Сияло солнце, утро было прохладно, в воздухе пахло дождем.

Остальные члены экипажа собрались вокруг. Лица их были возбужденными, хотя экипаж «Грифона» был не в лучшей форме после четырех дней трудного плавания. Все обнимались и хлопали друг друга по спинам.

Два корабля стояли на якоре ниже по течению. Кроме них было еще два, на дальнем рейде, но громадная торговая площадь и улицы были пусты, словно в добропорядочном городке воскресным утром.

– Вы дошли до Сена? – спросила Брота. – Туда и обратно – за четыре дня? Как вам это удалось?

– Вслепую! – прокричал Томияно, присоединяясь к компании. – В темноте. Что случилось? Брота мрачно посмотрела на Уолли:

– Вот перед вами идиотский город, полный идиотов-воинов и идиотов-горожан. Сбор выбрал предводителя, как только ты ушел.

– Колдун нам это уже сообщил, – сказал Уолли, улыбнувшись, и увидел, как расширились ее глаза. – Они попытались погрузиться на корабли?

– У них ничего не вышло! Мы пустили слух, как ты велел; и как только предводитель был объяв лен, моряки ударились в панику. Нервные ушли первыми, остальные тоже поторопились, чтобы не остаться последними. Вся набережная опустела в полчаса.

– Ну а воины?

Она злорадно усмехнулась:

– Когда они разобрались, в чем дело, было уже поздно. Они, конечно, бросились к лодкам, и нам пришлось походить под парусами. Но большего они не смогли сделать.

Ннанджи с Таной помогли выбраться Катанджи.

– Ну а как же ночью?

– Уйдем вверх по течению. – Брота махнула рукой в сторону кораблей на внешнем рейде. Как и «Сапфир», они вывесили карантинные флаги. – Те двое согласились поднять знак, только это и спасло. – Она махнула в сторону двух других кораблей. – А эти захватили воины.

Она отерла слезу, которую, как решил Уолли, мог выжать только ветер.

– В любом случае мы не сможем долго продержаться. Они каждый день подплывают к нам. Маленькие лодочки. Но у них уже есть два корабля, и, думаю, теперь они придут за нами на них.

По усталым глазам, коротким речам, интонации можно было понять все.

– Ты выстояла свою вахту, воин! – сказал Уолли, снова обнимая ее.

Речной народ – моряки и торговцы – вообще-то был тупоголов. И только такой выдающийся негоциант, как Брота, могла убедить их бросить торговлю. Опасность быть захваченными тысячью воинов оказалась превыше интересов купли-продажи.

– Я знаю, почему боги выбрали этот корабль. Главная причина – это ты.

Брота махнула рукой, но видно было, что она растрогана, возможно, впервые за годы.

– Ну ладно, я рада, что ты вернулся, я не думала, что это случится так скоро. Или никогда?

– А это чья шлюпка? – спросил как всегда подозрительный Томияно.

Странная лодочка была пришвартована к «Сапфиру». Брота удивленно оглянулась и показала рукой. Кузины, тетки и дядья расступились, и Уолли увидел улыбающегося Хонакуру, который восседал на пожарной корзине. Двое жрецов Третьих стояли рядом с ним. Уолли приветствовал его. Четыре прошедших дня не омолодили Хонакуру. Он выглядел еще более дряхлым. Улыбка же его, как всегда, была полна силы.

– С прибытием, милорд, – просто сказал он.

– Они привозили нам пищу, – пояснила Брота. Уолли опустился на колени, чтобы быть на уровне глаз Хонакуры.

– Боюсь, что я не смог выполнить обещания, – сказал Хонакура, – и своего обета Богине. Сбор выбрал предводителя.

– Боарийи! Колдун говорил нам.

– Откуда он?.. Ладно. Это правда. Лорд Кадиуинси согласился со мной и не принимал в этом участия. Воины снова приходили его звать. И я снова уговорил его не ходить. – Он продемонстрировал один из своих старческих смешков. – Тогда воины все равно решили начинать. Но ведь у них только шесть Седьмых.

– Да, это осложняет дело, – согласился Уолли. – Ну и что теперь?

Хонакура собрал свои морщины в хмурую гримасу:

– Кадиуинси снова потерял равновесие. Церемония посвящения состоится этим утром. Уолли тоже нахмурился:

– Думаю, сбор собирался тронуться в путь дня два назад?

– Да. Сеньор – нетерпеливый молодой человек, его бы не остановило и отсутствие благословения. Но вы с госпожой Бротой остановили их. Думаю, лучшим выходом для них, чтобы сохранить лицо, будет объявить церемонию теперь, как будто так и планировалось.

Уолли посмотрел в умные старые глаза: