Медбрат ушел, нехотя и бормоча что-то себе под нос. Сесилия проследила с помощью камеры внешнего наблюдения, что он вышел на улицу, дошел до угла и сел в трамвай.

— Ужас, какой назойливый, — сказала она, обращаясь к Кевилу.

— Ты думаешь… он что-то замышляет… — заметил Кевил.

— Врачи и медперсонал вечно что-то замышляют, — ответила Сесилия. — Но, в общем, да. Смотри. — Она достала из сумочки шифратор и включила его.

Кевил в недоумении уставился на нее.

— Воспоминание о временах, проведенных с Хе-рис Серрано и флотскими беженцами, которых она предоставила мне в качестве экипажа. Обло, забыла, как его фамилия? Но совет он мне дал неплохой, я поняла это со временем. Оберегай свои разговоры от чужих ушей и всегда держи при себе приспособления для прослушивания чужих разговоров.

Кевил улыбнулся:

— Ты всегда была умнее… чем о тебе думали.

— Да, и ты тоже. Кевил, объясни мне, что произошло? Почему с тобой только один медбрат? Почему тебе не делают нормальный протез?

— Нет денег.

Сесилия удивленно уставилась на него.

— Но, Кевил, у тебя всегда было много денег.

— Больше нет. Просто нет… и все.

— Что случилось?

— Понятия не имею. Б один прекрасный день они исчезли. Джордж пытался выяснить, в чем дело, но ничего не узнал.

— Может, кто-то взламывал базы данных… Но это было бы видно…

— Если только деньги не перевели на другой счет.

— А это очень легко сделать… — заметила Сесилия. — К тому же во всех нужных министерствах появились новые министры, кругом столько неразберихи…

— Да. Я думаю, все… это произошло… когда погиб Банни.

А раз так, значит, все взаимосвязано. Значит, те, кто покушался на Банни, заодно планировали и завладеть деньгами Кевила.

— Я знаю… кое-что… все это… потому, что я кое-что знаю… но, Сис, я не могу ничего вспомнить. Не могу вспомнить, что я должен знать. — Мышцы на лице напряглись, рука дернулась.

— Кевил, расслабься. Пожалуйста. Давай, я приготовлю обед. Пойдем на кухню, там и поговорим. Я тебе помогу.

Поднять Кевила оказалось задачей не из легких. Когда Сесилия увидела, как нетвердо он держится на ногах, она чуть не заплакала. Но на кухне на стуле он устроился гораздо удобнее, чем в кресле в кабинете. Здоровой рукой Кевил опирался о стол.

— Насколько я понимаю, из-за нехватки денег повара тоже нет?

— Верно.

Она выложила на тарелки фрукты, нарезала хлеб и сыр. Достала было из холодильника баночки со сладким кремом, но передумала — в такой крем легко подсыпать лекарства. Кевил ел левой рукой, получалось неловко.

— Кевил, помнишь, как ты дал мне все свои пароли доступа и коды?

— Пароли доступа? — Он явно ничего не помнил.

— На вторую ночь. После того, как мы решили, что ничего у нас не получится. Ты сказал: «Если когда-нибудь я окажусь в таком же положении, в каком была ты, я хочу быть уверен, что ты меня поддержишь». И ты назвал мне все пароли. Ты забыл, но я помню.

— Сесилия…

— Когда вернется домой Джордж, мы приступим к работе. Прямо сегодня. Время терять нельзя.

— Вряд ли… я смогу… вам помочь.

— Сможешь. Файлы ведь составлял ты сам. Мы поможем. — Сесилия с раздражением заметила, что, как всегда, превращается в добрую старую тетушку, которая вечно спешит всем на помощь. Ну если уж так получается, то надо постараться и сделать все самым лучшим, образом.

Ей пришла в голову прекрасная мысль.

Уолтруд Мейерсон, профессор античной истории и культуры, временно работающая консультантом Регулярной Космической службы по вопросам истории и культуры Техаса, старалась сидеть как можно тише. В комнате, кроме нее, были только женщины Нового Техаса. Они спорили о религии и образовании, а Уолтруд незаметно включила магнитофон и слушала, стараясь не пропустить ни одного слова. Впервые с тех пор, как женщин вывезли с их родной планеты, они затеяли такой спор, и Уолтруд не верила своим ушам. Она была потрясена.

Прошло уже много месяцев, и только теперь впервые пошатнулась строгая система подчинения среди женщин. Первые жены рейнджеров, Примы, привыкли вести все дела по хозяйству самостоятельно, им обычно никто не мешал. Прима Боуи, которую Уолтруд знала лучше всех, считалась второй по важности в иерархической лестнице жен. Первой стояла жена капитана рейнджеров Прима Трэвис. Но Прима Трэвис была намного старше Примы Боуи, ей уже не хватало энергии. Обычно она позволяла Приме Боуи принимать важные решения… но не сегодня.

Они снова обсуждали вопрос об образовании детей. По закону Правящих Династий, все дети должны были ходить в школу. Родители могли выбирать различные учебные заведения или даже учить ребенка дома, причем требования, с точки зрения Уолтруд, были минимальные. Все дети должны знать два языка, уметь считать, знать основные принципы научных дисциплин и Гражданский кодекс. Но женщины Нового Техаса с самого начала упрямо отказывались посылать детей в школу. Никто толком не мог объяснить почему, а женщины и не думали объяснять то, что считали само собой разумеющимся. Теперь же, наконец, Уолтруд стала понимать причину такого резкого отказа.

— Мальчики и девочки в одной школе! Ни в коем случае! — Прима Трэвис стояла на своем. — Они превратятся в мерзости божьи!

— Существуют раздельные школы, — убеждала ее Прима Боуи. — Большинство из них религиозные…

— Но религия-то не наша! — Прима Трэвис чуть не кричала. — Они язычники или хуже того.

— Но…

— Нам не следовало сюда приезжать. И теперь нужно возвращаться домой, — сказала Прима Трэвис. — Я… допустила ошибку, что согласилась. Нам надо ехать домой. — За ее спиной кивали младшие жены Трэвис, но даже среди них не было единства: одна из женщин поджала губы и не кивала вместе со всеми. Уолтруд посчитала: третья спереди, значит, Терция.

— Мужчины обманули нас, — настаивала Прима Боуи. — Они убивали матерей…

— Это ты так нам сказала, — ответила Прима Трэвис. — Я никогда не видела этого своими глазами.

— Ты же слышала, что рассказывала Пэйшенс… Хэйзел, — говорила Прима Боуи. — Она славная девочка…

— Никакая она не славная, она одна из них. Прима Боуи, у тебя что, мозги сварились, что ли? Она одна из них, мерзость божья. Бегает везде в мужских брюках, делает что-то со всеми этими машинами…

— И ей наверняка уже вживили этот имплан-тат, — выпалила Секунда Трэвис.

Прима Трэвис обернулась и ударила ее по лицу.

— А ты, девчонка, не думай даже произносить этих жутких слов!

— Я только…

— И не спорь со мной! Видишь, к чему все это привело, Прима Боуи? Мы уехали оттуда, где нам надлежало быть по Божьему промыслу, и вот теперь получаем: споры и все эти дурные слова…